Вениамин Александрович Каверин - Рисунок

отметить, что Петр Степанович был меткий стрелок, хотя из дуэльных пистолетов ему стрелять не приходилось. Однако и Мэр неоднократно хвастался, что может попасть в подброшенную копейку.

- Начнем, пожалуй, - сказал администратор Саша, которому очень хотелось, чтобы зрелище напоминало роковой поединок между Онегиным и Ленским. О сходстве не могло быть и речи, хотя бы по той причине, что Саша, привыкший в самодеятельности руководить массовыми сценами, говорил в рупор.

- Прежде всего, согласно дуэльному кодексу 1892 года, предлагаю соперникам помириться.

Мэр энергично замотал головой, а Петр Степанович подошел к фонтану, напился, вытер рот носовым платком и тоже сказал:

- Нет.

Он был спокоен, хотя немного жалел, что решительно отказался от плана, который накануне предложил ему Петька. План заключался в поголовном вооружении всех немухинских ребят рогатками, которые били не хуже дуэльных пистолетов. Пустить их в ход предполагалось до начала дуэли, причем Петька брался сделать Мэра "небоеспособным", как он выразился, в два удара.

Теперь Петька, возглавляя экскурсантов, сидел на каштане, который простирал свои нежные ветви над местом дуэли.

- В таком случае прошу занять места, - сказал в рупор Саша.

Первый выстрел, согласно жеребьевке, был за Петром Степановичем, и все ахнули, когда он стал целиться в Мэра. Но в эту минуту он подумал, что Гроссмейстеру по спасанию людей как-то не с руки расправляться с Мэром, который считается человеком, хотя и несимпатичным во всех отношениях. И хотя расправиться все-таки хотелось, он отвел руку в сторону и выстрелил в воздух.

Все ахнули. Все перевели дух. Все до одного уставились на Мэра, который мог оценить великодушие Петра Степановича, а мог и не оценить. Мэр не оценил. Злобно поджав маленький ротик, он стал усердно целиться в своего противника.

Необходимо отметить, что старый резчик, секундант Петра Степановича, лучше всех в городе знал характер Мэра, который в свое время начинал в Мастерской Игральных Карт под его руководством. Он как раз был уверен в том, что Лука Лукич не способен оценить благородный поступок. Поэтому, отправляясь на поединок, он заранее вынул из чемодана Петра Степановича волшебную палочку и на всякий случай положил ее в боковой карман его пиджака. Он не очень-то верил в чудеса, но наступило мгновение, когда он был вынужден до известной степени в них поверить.

Мэр выстрелил, и пуля, почти долетевшая до груди Петра Степановича, под прямым углом повернула налево и упала в траву.

Трудно передать, какое острое впечатление произвел на Мэра этот странный случай. Коварство, злоба, хитрость уступили место глубокому изумлению в плоских птичьих глазах. Впрочем, все изумились, и немедленно завязался спор. Одни стали утверждать, что это - чудо, а другие - что дуэльные пистолеты состарились и нет ничего удивительного в том, что они не могут послать пулю дальше десяти шагов.

Согласно условиям дуэли, теперь должен был вновь стрелять Петр Степанович. И он действительно выстрелил, но не в Мэра, а в случайно пролетавшую мимо ворону, хотя она была не в десяти, а в добрых тридцати шагах от места дуэли.

Зрители на этот раз не только ахнули, но стали оглушительно аплодировать. Все, кроме, разумеется, вороны, почему-то развеселились. Послышались крики: "Вот это да!", "Вот это работа!", "Какая прелесть!", "Сдавайся, Мэр!" и так далее.

Однако Мэр, по-видимому, и не думал сдаваться. На этот раз он целился долго, очевидно, надеясь попасть в живот противника, а между тем, хотя Петр Степанович ежедневно делал зарядку, много ходил и плавал, живот был его самым уязвимым местом. И снова пуля, долетев до намеченной цели, круто под прямым углом повернула, но на этот раз не налево, а направо. Повернула и упала в море, звонко булькнув, точно вылетела не из пистолета, а из пустой бутылки.

Казалось бы, этот звук должен был подбодрить Петра Степановича. Но, как это ни странно, он вдруг рассердился. Добрые глаза его омрачились, нашлепка на толстеньком носу позеленела от злости, и вопреки дуэльному кодексу он как-то потоптался на месте, загребая левой ногой. Именно с таким упрямым, непреклонным лицом он ставил заслуженную двойку вместо незаслуженной тройки.

Он выстрелил, почти не целясь, и, очевидно, попал, потому что Лука Лукич завертелся на месте, как флюгер. Он почему-то стал ниже ростом. Лицо у него стало испуганное, и он куда-то пошел, шатаясь, на подгибающихся ногах. Администратор --">