Абрам Борисович Ранович - Первоисточники по истории раннего христианства. Античные критики христианства

фразы ^[11]. В 1971 г. израильский ученый Ш. Пинес опубликовал средневековую, написанную по-арабски рукопись «Всемирной истории» христианского епископа Агапия. В этом произведении была приведена цитата из Флавия, где речь шла об Иисусе. Ученый предположил, что перевод сделан с сирийской рукописи, в которой сохранился первоначальный смысл рассказа Флавия. Этот рассказ очень напоминает текст греческой рукописи, но Иисус там назван мудрым человеком, сообщение о его воскресении не факт, а рассказ учеников. Сопоставление двух вариантов ясно показывает, как работал переписчик, который не сочинял сам, но «улучшал» Флавия с позиций своей веры. ^[12] В Приложении к «Античным критикам христианства» помещены оба варианта, и читатель может их сравнить.

Изучение текста Иосифа Флавия подводит нас к проблеме христианских интерполяций и в других произведениях античных авторов, о которых писали представители мифологической школы. Так, А. Б. Ранович считал вставкой и рассказ римского историка Корнелия Тацита о христианах, казненных императором Нероном по обвинению в поджоге Рима. Этот текст приведен самим Рановичем в «Первоисточниках по истории раннего христианства»; для полноты картины редакторы включили его (в последнем переводе на русский язык) и в Приложение к «Античным критикам христианства».

Главный аргумент сторонников мифологической школы заключался в том, что в начале II в. Тацит не мог писать о «великом множестве» христиан, так как их в то время было еще очень мало. Правда, серьезные исследователи отмечали, что целый ряд деталей и прежде всего враждебный тон Тацита по отношению к христианскому учению говорят за подлинность этого места ^[13]. Сторонники версии об интерполяции не учитывали стилистического единства рассказа Тацита о казнях христиан с остальным текстом, психологическую невозможность для переписчика-верующего назвать христианство «зловредным суеверием», а своим единоверцам приписать ненависть к роду людскому. Ученые мифологической школы не ставили вопроса о мотивах переписчика, якобы искусно подделавшего текст Тацита (с их точки зрения, враждебность тона по отношению к христианам была выбрана переписчиком для большей достоверности ^[14]): ведь никто — и это видно из приведенного в «Античных критиках христианства» обширного материала — не сомневался в реальном существовании Иисуса, критики доказывали только, что он не мог быть богом или сыном божьим. Для язычников отрицательное отношение Тацита к христианам было лишним аргументом против них, независимо от того, много или мало было их при Нероне, а верующим никакие доказательства не были нужны. Что касается количества христиан в период правления императора Нерона (54—68 гг.), то из текста Тацита следует, что сначала были схвачены те, которые открыто называли себя христианами, а уже потом, по их указанию, множество других. Среди них, как это обычно бывает, когда хватают людей по оговорам, могло быть и достаточно большое число не являвшихся христианами: доносы не проверялись, а Нерону важно было обратить гнев римской толпы на чужаков, чтобы опровергнуть слухи об участии его самого в поджоге Рима.

Схожие соображения можно высказать и в отношении письма Плиния Младшего императору Траяну о христианах Вифинии ^[15]. Сам Ранович поместил его в Приложении к «Античным критикам христианства», считая возможной вставкой только свидетельство о распространении христианства. Однако Плиний тоже имел дело с доносами, причем среди тех, кого он сумел допросить, были и нехристиане. У него также не было точного представления о количестве христиан, и вполне возможно, что доносчики преувеличивали это число.

Позиция А. Б. Рановича в отношении ряда проблем истории раннего христианства отразила не только современный ему уровень развития науки, но и определенные политические тенденции середины 30-х годов: усиление идеологической борьбы с «классовыми врагами», всеми без различия буржуазными историками, «социал-фашистами», «поповщиной» и т. п. В его работах можно встретить отзвуки примитивной антирелигиозной пропаганды 20—30-х годов. Сама борьба вокруг проблемы историчности Иисуса, Иоанна Крестителя, Павла, Петра носила в то время, как отмечал впоследствии С. И. Ковалев, не столько научный, сколько политический характер ^[16]. Но каковы бы ни были общие установки А. Б. Рановича, которые не разделяют современные ученые, --">