Олег Вите - Творческое наследие Б.Ф. Поршнева и его современное значение

отчасти, и Азии. Среди прочего Поршневым были предложены и специальные инструменты — графические схемы, демонстрирующие структуру «геополитических» межстрановых связей и динамику этой структуры.^[12]

В целом результаты этих исследований достаточно хорошо известны как в России, так и за рубежом. Поэтому совсем кратко затрону лишь одну тему.

Именно анализ синхронических связей позволил Поршневу «увидеть» (и доказать), что знаменитый «блицкриг» Густава II Адольфа в значительной мере финансировался Московским государством, тогда как прежде многими считалось, что в Московии даже не подозревали о войне, идущей в Европе.^[13]

Финансирование осуществлялось по простой и хорошо знакомой многим сегодняшним российским предпринимателям схеме, которую на современном экономическом жаргоне следовало бы назвать «эксклюзивной либерализацией внешней торговли»: шведы получили право закупать в Московском государстве зерно по внутренним ценам и вывозить его затем через Архангельск для продажи на Амстердамской бирже уже по ценам европейским.^[14]

Среднегодовые масштабы такого субсидирования Швеции Московским государством примерно соответствовали масштабам помощи со стороны Франции, которой до Поршнева, главным образом, и объясняли военные успехи Швеции. Однако за год до «блицкрига», в 1630 году, «когда не было еще», — пишет Поршнев, — «шведско-французского военного договора (1631 года) и французских субсидий», шведская казна получила около 1 млн. 200 тыс. рейхсталеров реальных дотаций, что в три раза превышало «среднегодовую норму».

«Становится сразу понятным», — продолжает Поршнев, — «почему именно в 1630 году Густав II Адольф решился начать войну с германским императором и почему опьяненный надеждами Оксеншерна полагал к началу 1631 года, что, если так пойдет дальше, Швецию ждут самые радужные перспективы».^[15]

Помощь Швеции со стороны Московского государства оказалась для последнего весьма нелегкой ношей, чреватой, как принято говорить у современных российских политиков, «назревающим социальным взрывом»:

«[…] Хлебные цены на внутреннем рынке быстро взвинтились […], себестоимость в Архангельске составляла не […] более 35–36 денег в 1628 году, а в 1631 году уже 152 деньги и не менее 100 денег в 1632–1633 годах за четверть. Таким образом, субсидии Швеции легли, в сущности, на плечи посадского, то есть городского населения Московского государства, ибо именно оно было покупателем хлеба на внутреннем рынке и оно расплачивалось своими достатками за вздорожание хлеба. Если бы закупки хлеба для отправки „за море“ не были сокращены в 1632 году, волна посадских беспорядков и восстаний, несомненно, прокатилась бы в Московском государстве уже в 30-х годах XVII века».^[16]

В результате к 1631 году Густаву II Адольфу удалось развернуть крупные военные силы в Германии и уже осенью этого года осуществить свой стремительный бросок в глубь ее территории. Дальше, однако, все застопорилось и, в конечном счете, успех Густава II Адольфа был сведен на нет. Одним из важнейших факторов такого исхода (хотя и не единственным) послужила последовательность обуславливающих друг друга событий, ради обнаружения которых (этих последовательностей) Поршнев, собственно, и предлагал заняться исследованиями «синхронических срезов»: под давлением нарастающего «социального недовольства» Московское государство сокращает субсидии Швеции (эмиссионное финансирование государственных расходов тогда не практиковалось), а также прекращает войну с Польшей; в результате у Густава II Адольфа одновременно сокращаются ресурсы и появляется серьезный противник, освободившийся от «восточных» проблем.

Упомяну и один крайне интересный пример упущенной в то время возможности глубокой и долгосрочной интеграции Московского государства в «прогрессивную» Европу. Анализируя взаимосвязь «внутренних дел» Московского государства с европейской политикой, Поршнев обнаружил следы неудавшейся попытки подвести под «антигабсбургскую коалицию» надежный религиозный фундамент, а именно — осуществить «антипапежский синтез» православия и сразу нескольких ветвей протестантизма.^[17]

2. Ледовое побоище (1242)

На примере событий, кульминацией которых стало Ледовое побоище, Поршнев показал не только синхроническую связь происходящего в это время на всем Евразийском пространстве, но и --">