Алексей Васильевич Шишов - Казачество в 1812 году

были выпущены из донских лейб-казачьих ружей. Донцы пикетов штаб-ротмистра Рубашкина вели огонь по переправлявшейся на лодках французской пехоте. Те отвечали русским конникам ружейной пальбой уже с чужого берега.

Наполеоновский адъютант Арман де Коленкур в своих мемуарах «Поход Наполеона в Россию» встречу французских военных русскими казаками на российском берегу плавно несущего свои воды Немана описывает куда «скромнее», и то понятно:

«Ночью дивизия Морана перешла через Неман. За нею последовали другие, так как понтонные парки заранее были стянуты к реке. Операция была выполнена в несколько часов без всяких помех даже со стороны казаков, которые в небольшом числе находились на правом берегу и стали отвечать на ружейные выстрелы, направленные против них, лишь тогда, когда наши части вступили в первую деревню по ту сторону Немана, находившуюся на некотором расстоянии от реки».

Ожидалось ли вражеское вторжение в те июньские дни 12-го года? Вполне определенно можно сказать, что да, ожидали. Казачьи дозоры многие дни перед этим могли наблюдать, как это описал мемуарист, на противоположном берегу пограничного с Восточной Пруссией полноводного Немана следующую картину:

«Неприятельские войска час от часу более и более скоплялись на Немане. О беспрестанном умножении их и приготовлениях к переправе показывали лазутчики, беглецы, наконец, и наши передовые цепи. Нам видно было, как неприятели свозили лес и барки, и усиливали вдоль реки разъезды. Во многих местах пробовали они глубину Немана, под видом купанья, и доходили до половины реки.

В Мерече, на вопрос нашего пикета, для чего они это делают, поляки отвечали, что, переправившись чрез Неман, скажут причину.

В ночное время слышны были с русского берега движения войск, бряцание сабель, топот и ржание лошадей, крики погонщиков. Только нельзя было знать точного направления неприятелей, потому, что они ходили то вверх, то вниз по реке, в разных местах делали обозрения и съемки, и расширяли дороги.

У нас усугубили надзор, подтверждая пикетам и разъездам смотреть зорче. Парламентеров запретили пропускать в главные квартиры, и велели отбирать от них депеши, оставляя переговорщиков в передовых цепях до получения ответа.

Без письменных видов от главнокомандующих не разрешали въезда из-за границы и выезда из России. Береговым жителям дозволили производить рыбную ловлю только для их пропитания, да и то возле нашего берега, с подтверждением не выезжать на середину реки.

Со 2-го июля остановили ход почт в чужие края, и всякое сообщение с противоположным берегом Немана прекратилось…»

Начало вражеского вторжения в России описано многими мемуаристами, исследователями и писателями. Военный историк старой России А. И. Михайловский-Данилевский так изобразил то памятное событие в своем известном труде по Отечественной войне 1812 года:

«Наполеон… приказал, чтобы к вечеру начинали наводить три моста на Немане между Ковно и Понемунями.

На этом пространстве, почти возле самого Немана, стояли пехота, конница и артиллерия, в густых, необозримых колоннах. Запрещено было разводить огни, и велено хранить величайшее молчание, чтобы никакой бивачный дым, никакой шум не изменили присутствию неприятельских сил на рубеже России.

Солнце село; наступила тишина, и Наполеон прибыл к Неману руководствовать переправою. При нем (с)пущены понтоны на воду, и 300 поляков 13-го полка отчалили от берега на лодках. Они заняли лежавшую на той стороне небольшую деревню.

Тут был лейб-казачий разъезд. Начальник его, Жмурин, поскакал донести командиру полка графу Орлову-Денисову о переправе неприятелей, и испрашивал приказаний: ударить ли на них, или отступить? Разъезду велено собраться и отойти назад. Между лейб-казаками и поляками произошло несколько ружейных и пистолетных выстрелов. Гул их огласил песчаные берега Немана…»

…Великая армия императора Наполеона I начала переправу через пограничный Неман еще до получения императором Александром I, находившимся в Вильно, официального объявления войны России. Его французский посол в Санкт-Петербурге не без внутреннего торжества вручил главе российского МИДа 10 июня. Эстафета с берегов Невы не могла своевременно доставить эту весть в Вильно. Однако ошеломляющего вероломностью, внезапного первого удара у Бонапарта в ту ночь не получилось: несшие дозоры гвардейские казаки Орлова-Денисова, гордость Тихого Дона не --">