Вадим Захарович Роговин - Главный враг Сталина. Как был убит Троцкий

рамках Устава партии (хотя малейшие попытки такой «защиты» были заблокированы решениями XV съезда).

Первым из оппозиционных лидеров «порвал с оппозицией» Сокольников, который на XV съезде заявил, что уже несколько месяцев назад он «должен был разойтись с оппозиционным блоком» в силу коренных разногласий с ним^[4]. За этот шаг Сокольников был оставлен в составе ЦК, избранного на XV съезде.

Вслед за Сокольниковым аналогичный шаг совершили другие лидеры зиновьевской части оппозиционного блока, которые еще до съезда предложили группе Троцкого безоговорочно подчиниться любым его решениям. Свою готовность к капитуляции они мотивировали тем, что в противном случае оппозиция встанет на путь «построения второй партии» и тем самым обречет себя на гибель. Троцкий и его группа расценили такую позицию как предательскую.

Во время работы съезда зиновьевцы собирались отдельно от троцкистов, подготавливая заявление о прекращении защиты своих взглядов. Всякое иное поведение, как они подчеркивали, «неизбежно столкнет нас даже не с партией, а с советской властью, ее органами», т. е. обречет на жестокие (по тем временам) репрессии. Внутри зиновьевской группы такая капитулянтская позиция встретила сопротивление ее «левой» части во главе с Сафаровым.

Обострение раскола между троцкистской и зиновьевской частью оппозиционного блока произошло после публикации «Правдой» перехваченных ГПУ писем Троцкого своим единомышленникам в СССР и за рубежом. Эти письма были опубликованы в сопровождении редакционной статьи под названием «Подрывная работа троцкистов против Коминтерна. Пособники Шейдемана за работой», где публикуемые документы характеризовались как свидетельство того, что «ни на один день после съезда бывшие оппозиционеры-троцкисты не прекращали своей грязной антипартийной и антикоминтерновской работы». Статья, по-видимому принадлежавшая перу главного редактора «Правды» Бухарина, была пересыпана выражениями типа «возглавляемый Троцким обоз политических нечистот».

В публикуемых письмах говорилось об измене Зиновьева и Каменева и необходимости беспощадного разрыва оппозиции с капитулянтами. Троцкий призывал своих зарубежных сторонников поднять широкую политическую кампанию против исключения из всех партий Коминтерна коммунистов, близких к левой оппозиции, и против ссылки советских оппозиционеров. Он выдвигал задачу «окончательно разоблачить шарлатанство борьбы с “троцкизмом”, характеризуя эту борьбу как “преступно нелепую”». Перед зарубежными коммунистами ставилась цель: «бить по руководству ВКП(б), не противопоставляя себе СССР»^[5].

Спустя несколько дней Зиновьев и Каменев поместили в «Правде» «Открытое письмо», в котором вновь подтвердили, что полностью подчинились всем решениям съезда, «капитулировали перед ВКП(б)» и в результате этого порвали с группой Троцкого и со своими единомышленниками в Германии (группа Рут Фишер — Маслова). В доказательство «органичности» этих своих поступков они заявляли, что еще в 1926–27 годах внутри объединенного оппозиционного блока шла внутренняя борьба и что даже в период своего участия в блоке они «не считали возможным разоружение против ошибок троцкизма»^[6].

В ответ на эти утверждения Троцкий опубликовал в оппозиционном «самиздате» свидетельства о том, что Зиновьев и Лашевич на фракционных совещаниях и в беседах с ленинградскими рабочими признавали, что «троцкизм» был выдуман ими в 1924 году в целях борьбы за власть. Троцкий подчеркивал, что «борьба с так называемым “троцкизмом” есть тот крючок, при помощи которого Сталин тянет Зиновьева, а Зиновьев — своих “левых” (Сафарова и пр.)».

В 1928 году лишь незначительная часть группы Троцкого последовала примеру зиновьевцев. Первым среди этой группы заявил о своей капитуляции Пятаков. Вслед за этим в «Правде» были опубликованы заявления Крестинского и Антонова-Овсеенко о разрыве с «троцкистской оппозицией». Заявление Крестинского было относительно сдержанным. Он писал, что никогда не имел с оппозицией «организационной связи», хотя и был связан с большинством ее руководителей «давнишними и тесными отношениями». Более постыдный характер носило заявление Антонова-Овсеенко, который выражал сожаление по поводу того, что «не сделал всех необходимых выводов уже из… первого своего расхождения» с Троцким в 1915 году, и заверял, что теперь осознал правду «лично» --">