Александр Николаевич Мещеряков - Послевоенная Япония: этнологическое уничтожение истории

Официальная идеология военного времени тоже делала упор на особости японцев, но это была особость другого рода. В томе, посвященном 2600-летию японской империи, которое широко праздновалось в 1940 г., говорилось: «То сердечное благоговение, которое испытываем мы, японоподданные, по случаю 2600-летия страны, трудно уяснить до конца людям из других стран; понять глубины нашего сердца очень тяжело» (Тэнгё хосе, c. 3).

Общеяпонский политический климат, скептицизм по отношению к недавней истории, усилия этнологов по отрицанию исторической науки принесли решительные изменения в среду профессиональных историков. В послевоенный период в течение двух с лишним десятилетий историки-марксисты играли ведущую роль. Эти японские историки оказались «больны» тем же самым набором болезней, который характерен для этого направления исторической науки. К этим «болезням» следует отнести прежде всего примат теории над фактом, представление об истории как продукте исключительно классовой борьбы, игнорирование роли личности, психологической составляющей истории, локальной специфики исторического процесса. В результате в изображении этих ученых японская история — за исключением имен и дат — стала выглядеть как история любого другого государства. Таким образом, японская историческая наука первых послевоенных десятилетий по своим методологическим установкам («все факты должны соответствовать теории») отличалась от довоенной историографии немногим.

В противовес им этнологи предложили такие ценности, устоять перед которыми японцы оказались не в силах, — их усилия не пропали даром. Во второй половине 60-х гг., когда мир заговорил о японском экономическом чуде, начался расцвет идеологии, известной как «японизм» (нихондзинрон). Эта идеология утверждала отличность японцев от всех других народов. Количество публикаций на эту тему не поддается учету, а их анализ представляет собой тему для самостоятельного исследования. Отметим лишь, что правящие круги активно поддерживали этнологию. Зримым выражением такой поддержки явился открытый в 1977 г. в Осаке суперсовременный гигантский государственный музей этнографии. Он обладал богатыми материальными ресурсами и хорошим подбором научных кадров. Он проводил и проводит множество выставок, публикации сотрудников охватывают самую разную тематику. Однако в массовом сознании все это служило лишь подтверждением того, что японцы весьма и весьма отличны от других народов. В результате не только сами японцы, но и западный мир уверовали в исключительную специфику всего японского (экспорт культурных стереотипов осуществлялся при прямой государственной поддержке). В этом дискурсе японцы обладали исключительным чувством прекрасного, их отношение к природе характеризовалось исключительной гармонией (и это на фоне бурного развития промышленности, уничтожавшей привычную среду обитания); японское кимоно было исключительно хорошо приспособлено к японскому стилю жизни (и это при том, что кимоно все более вытеснялось европейской одеждой); японский язык представал как совершенно особый (при этом его обычно сравнивали с английским, а не с родственными ему алтайскими языками); пищевая диета японцев служила примером для подражания. Предметом специфической гордости стал даже факт того, что длина кишечника у японцев больше, чем у других народов, ввиду того, что основу традиционной диеты японцев составляют продукты растительного происхождения. Дело дошло до того, что было объявлено: даже полушария мозга работают у японцев не так, как у других народов.

Пропагандисты «японизма», среди которых было немало шарлатанов от науки, стали пользоваться огромной популярностью. Основу их теоретического багажа составили работы школы Янагида Кунио, который был объявлен «отцом японской этнологии».

В результате был сконструирован новый вариант «японской нации». Этот вариант по большей части был лишен агрессивной политической составляющей. Его задача состояла в другом — в достижении психологического комфорта, которым обладает лишь тот японец, который видит свои владения окруженными высоким за-бором.

Литература

Ириэ Ёко. 2001. Нихон га ками-но куни дата дзидай. Кокумин гакко-но кёкасё-о ёму. Токио: Иванами.

Мещеряков, А. Н. 2006. Древняя Япония: культура и текст. СПб.: Гиперион.

Нихондзин. 1976. Янагида Кунио хэн. Майнити --">