Олдос Хаксли (Huxley A.) - Олдос Хаксли. Луденские бесы. (Huxley A. The Devils of Loudun)_1952-020 (Глас А.)

великой национальной революции.
У городских ворот на муниципальной виселице
догнивал труп, а то и пара. Внутри же стен приезжего встретили грязные улочки и пёстрая
смесь самых разнообразных запахов и зловоний
— от дыма очагов до нечистот, от гусиного помета до благовоний, от свежего печева до кон-

ского пота, от смрада свинарников до вони немытого человеческого тела.
Крестьяне, ремесленники, бродяги, слуги и прочие голодранцы составляли безгласное и безвестное большинство четырнадцатитысячного
населения города. Рангом повыше были лавочники, мастера и мелкие чиновники, чуть-чуть не
достигшие нижней ступеньки, с которой начиналась буржуазная респектабельность. Выше,
удобно устроившись на плечах черни, пользуясь
многочисленными привилегиями и свято веря в
свое божественное право, благоденствовали богатые купцы, ученые люди почтенных профессий и дворяне, причем у последних ещё имелась
и своя собственная иерархия: внизу — мелкопоместные землевладельцы, над ними — богатые
помещики, ещё выше — магнаты и князья церкви. На этом фоне редкими исключениями смотрелись оазисы культуры и свободной мысли. В
остальном же преобладала удручающая атмосфера бездуховности и провинциализма. Богатые заботились только о деньгах и собственности, страстно рвались к почестям и привилегиям.

На две, самое большее три тысячи платежеспособных клиентов, нуждавшихся в юридических
услугах, в Лудене приходилось двадцать адвокатов, восемнадцать стряпчих, восемнадцать
судебных исполнителей и восемь нотариусов.
Время и энергия, остававшиеся от погони за
прибылью, растворялись в повседневности: радостях и тревогах семейной жизни, перемывании косточек соседям, религиозных обрядах и
ещё — ибо Луден был городом, разделенным на
два лагеря — теологических дискуссиях. Во
время пастырского служения отца Грандье в городе не произошло ни одного события, которое
свидетельствовало бы об истинном благочестии
прихожан — во всяком случае, история подобных сведений не сохранила. Духовной жизнью
бывают увлечены лишь люди исключительные,
которым по внушению свыше доподлинно известно, что Бог — начало духовное, и потому поклоняться Ему следует не умом, а сердцем.
Впрочем, наряду с изрядным числом ничтожеств
и негодяев, имелись в городе Лудене и жители
добрые, добропорядочные, искренне веровав-

шие в Господа и отличавшиеся неподдельной
набожностью. Однако святых тут не водилось —
то есть таких людей, одно присутствие которых
является неопровержимым доказательством
вечности бытия и сливается в унисоне с Божественным Основанием всего сущего. Пройдет
ещё шестьдесят лет, прежде чем святая переступит городскую черту. Луиза де Тронше, после
множества физических и духовных испытаний,
найдет пристанище в луденской больнице, где
будет помогать страждущим. Вокруг этой женщины сразу образуется очаг энергии и духовности. Люди всех возрастов и сословий будут стекаться к ней, чтобы узнать о Господе, чтобы получить совет и помощь. «Нас здесь слишком
сильно любят, — писала Луиза своему прежнему
духовнику в Париж. — Это внушает мне стыд; когда я говорю о Господе, люди приходят в такое
волнение, что разражаются рыданиями. Меня
страшит то, что своими действиями я заставляю
их любить меня все сильнее и сильнее». Ей хотелось бежать из города, спрятаться, но она
стала заложницей всеобщей любви. Иной раз,
когда Луиза молилась, больные исцелялись. Все

были уверены, что выздоровлением они обязаны
святой, а та приходила в ужас и сгорала от стыда. «Если бы я и в самом деле совершила хоть
одно чудо, — писала она, — я сочла бы себя проклятой».
Несколько лет спустя её перевели из Лудена, и
окошко, через которое город озарялся неземным
сиянием, померкло. Вскоре религиозное рвение
пошло на убыль, забота о духовной жизни угасла. Луден вернулся к своему всегдашнему состоянию — точно такому же, как двумя поколениями раньше, когда сюда прибыл Урбен Грандье.
С самого начала общество в своем отношении к
новому кюре разделилось на две половины.
Большинству представительниц более благочестивого из полов молодой священник пришёлся по нраву. Его предшественник был полным
ничтожеством, а этот пастырь имел цветущий
вид, был высок, отменно сложен, держался важно и даже (по словам одного современника) величественно. У него были большие темные --">