Михаил Михайлович Богословский (историк) - Петр I. Материалы для биографии. Том 3, 1699–1700
Петр I. Материалы для биографии. Том 3, 1699–1700Краткое содержание книги "Петр I. Материалы для биографии. Том 3, 1699–1700"
Произведение академика М. М. Богословского (1867–1929) безоговорочно признано классическим сочинением историко-биографического жанра, остающимся самым полным исследованием личности Петра Великого и эпохи петровских преобразований.
Третий том знакомит с деятельностью Петра в 1699–1700 гг., охватывая вопросы Русско-датского союза, приготовлений к Северной войне, и заканчивается рассказом о посольстве Е. И. Украинцева в Константинополь.
Издание проиллюстрировано портретами Петра I, выполненными с натуры, а также созданными впоследствии русскими и зарубежными художниками по оригиналам Петровского времени.
К этой книге применимы такие ключевые слова (теги) как: история России, Российская империя, петровская Русь, Петр Первый, великие реформаторы, исторические личности, русские императоры, российские правители, архивные материалы
Читаем онлайн "Петр I. Материалы для биографии. Том 3, 1699–1700" (ознакомительный отрывок). [Страница - 3]
часу ночи Лефорт умре, а болезнь была фебра малигна и лежал семь дней, а лечил Субота да Еремеев и кровь пущали. Холоп твой Бориско. Марта 2»[11]. В момент смерти Лефорта в Москве до Петра в Воронеж, по-видимому, еще не дошли вести о его болезни. Он был занят в Воронеже своими делами, 28 февраля приехали в Воронеж бранденбургский и датский посланники, выехавшие из Москвы 22-го. Царь показывал им приготовления к постройке флота, которые Гейнсу показались грандиозными, превосходящими всякое воображение. В четверг 2 марта он вел беседу с Гейнсом о союзе — продолжение тех переговоров, какие начал в Москве[12]. 3 марта он писал Ромодановскому, и из письма не видно, чтобы он знал о болезни Лефорта. В этом письме он занят стрельцами, их жалованьем, розыском, распоряжениями о начальных людях, которых надо было поставить над стрелецкими караулами, и более всего кораблестроением, набором мастеров и заготовкой корабельных припасов. «Min Her Kenich, — пишет Петр в этом письме, — писма ваши гасударския принелъ я въ 1 д. да во ѳъ 2 д. марта, въ которыхъ писать iзволите о сътрелцахъ. I мънѣ кажется, что лутче iмъ старое жалованье давать, а прибавъливать за чьто? Сътрелца, буде чево съ пытки не пърибавитъ, буть воля твоя; а если чъто прибавитъ, iзволь ево сюды възять, потому что тѣ городы отсель зело блиски i розыскивать лехче. Началные люди, коi учили, пус[ть] такъ i едутъ, а заполочьнымъ вели быть у караульныхъ сътрельцоѳъ, потому что сътрелцы i началныя iхъ къ нашимъ карауломъ не звычайны. Прикажи послать нарочънова въ Нижъней i чьтобъ онъ възялъ тамъ якорныхъ мастероѳъ лутчихъ i подмостерей ч. 30 i проводилъ сюды немедленно; а онѣ намъ зело нужны. Такъже iзволь во ѳъсѣ кумпансътвы сказать, чтобъ везли припасы карабелныя; а буде хъто къ шестой недѣли не поставитъ здѣсь, вели деревъни отписовать. Вашь нижайши поданны Piter schip timerman. Съ Воронежа, марта въ 3 д. 1699»[13]. Получив известие о тяжелой болезни Лефорта, может быть, то самое, которое заключалось в приведенном письме Головина от 26 февраля, Петр немедленно же помчался в Москву, куда и прибыл 7 марта[14]. «Царь вернулся из Воронежа, — пишет Корб, — узнав о смерти горячо любимого им генерала Лефорта. Лица, бывшие при царе, когда он получил известие о смерти, утверждали, что он принял его так же, как если бы ему сообщили про кончину отца. Неоднократно вырывались у него стенания, и, обливаясь слезами, он произнес следующие слова: „Нет уже у меня более надежного человека; этот один был мне верен; на кого могу я положиться впредь“»[15]. Что царь при известии о смерти друга залился слезами, что у него вырывались стенания — этому известию Корба вполне можно верить: он сильно любил Лефорта. Но чтобы он произнес именно такие слова, как их передает Корб, это допустить трудно, и Устрялов вполне прав, когда отказывается в этом случае верить Корбу. «Трудно поверить, — пишет Устрялов, — чтобы он [Петр] так жестко отозвался о своих боярах, в числе которых находились князь М. А. Черкасский, князь Б. А. Голицын, Л. К. Нарышкин, Т. Н. Стрешнев, доказавшие ему, еще отроку, безграничную преданность с опасностию потерять свои головы на плахе во время владычества Софьи, когда Лефорт ласкался к ее наперснику»[16]. Слова эти Корб передает не как слышавший их непосредственно сам, а сообщает их по слухам, через вторые или, может быть, и третьи уши и уста. Возможно, что Петр, предаваясь «стенаниям», произносил какие-либо слова вроде обычных русских причитаний: «на кого ты меня покинул» или что-либо в этом роде; по крайней мере, слова, передаваемые Корбом, очень напоминают такое русское причитание.
Может быть, как очевидец Корб передает о свидании Петра Лефорта с царем: «Когда родственник усопшего генерала подходил к его царскому величеству, готовясь засвидетельствовать подобающее ему глубочайшее уважение, то не мог произнести никаких членораздельных звуков, ибо скорбь и плач отнимали всякую возможность говорить». 9 марта царь обедал у боярина Б. П. Шереметева. Заметно было, что он в большой печали. «Он был все время взволнован, так как истинная душевная скорбь не давала ему никакой возможности успокоиться». Он выказывал, однако, знаки большого расположения к бранденбургскому посланнику фон Принцену, который вернулся из Воронежа 5 марта. «Царь, — продолжает Корб, — в силу своей обычной милости к послам осыпал господина бранденбургского посла многими выдающимися дарами»[17]. Это были, вероятно, личные --">