Георгий Алексеевич Серов - Два скверных анекдота

восторга и экзальтации от волшебства, происходящего с ним.

Несколько мгновений он даже полагает, что, может быть, на самом деле он является бабочкой, которой снится превращение в студента, испытывающего некие радостные чувства, с лихвой компенсирующие несостоявшийся секс с юной прелестницей по имени Вера.

Однако впоследствии все сомнения рассеиваются. Студент понимает, что именно сейчас и именно здесь, в этой аудитории, осмеиваемый всеми, в том числе и прыщавыми представительницами прекрасного пола (среди которых находится и Она – предмет его тайных воздыханий наяву), он не спит.

В действительности он бодрствует, будучи разбужен самым беспардонным образом профессором китайской философии, надиктовывающим самым скучным тоном лекцию о трактате «Чжуан-цзы», точнее, о том месте в конце второй главы трактата, где Чжуан Чжоу увидел себя во сне бабочкой, которая порхала среди цветков в свое удовольствие и вовсе не знала, что она – Чжуан Чжоу.

Вы спросите, как Сергей догадался, что он бодрствует именно в аудитории и не снится студенту Иванову, уютно расположившемуся на скамье в парке и творящему волшебство, или бабочке, которой снится студент Иванов, сидящий на скамье, которому снится, что его разбудили?

Всё весьма просто: он припомнил из курса школьной биологии, что у бабочек-самцов нет полового члена, да если бы и был, то как бы он, Сергей Иванов, до него дотягивался своими лапками бабочки, в которую он превратился?

Хотя… Прекрасная волшебница могла предусмотреть, чтобы вопреки законам природы бабочка могла заниматься рукоблудием.

Но где, опять же, гарантия того, что прекрасная и на всё согласная кудесница Верочка не наложила заклятие на Иванова таким образом, что он, представив себя бабочкой, сиганул с восьмого этажа вниз головой, размозжив её о землю, и лежит распростёртый на газоне, истекая кровью, хлынувшей из треснувшей черепной коробки?

II

Часть аналитическая

Вообразим, что в данной истории реален студент Иванов, находящийся в аудитории и застигнутый за неподобающим, с точки зрения социума, представленного в данном случае профессором китайской философии и студенческим коллективом, слушающим скучную лекцию этого профессора.

В центре истории находится студент, который, как явствует из содержания истории, испытывает определённую неудовлетворённость от своей половой жизни, вернее, от её отсутствия.

Представляется, что неудовлетворённость эта обусловлена рядом причин:

1.) застенчивостью, свойственной молодым представителям мужского пола, ещё не имевшим сексуальные контакты с представительницами противоположного пола или имевшим немногочисленные и, скорее, случайные, нежели постоянные, контакты с этими самыми представительницами;

2.) отсутствием финансов:

а) достаточных для того, чтобы с лихвой компенсировать разного рода комплексы, застенчивость и прочую чепуху, присущую молодости;

б) способных закрыть глаза привередливым особям женского пола на такого рода маленькие милые недостатки молодого мужчинки;

в) способных сделать данных особей более податливыми в деле сексуальных отношений.

Вышеупомянутая неудовлетворённость подталкивает несчастного юношу к удовлетворению своих естественных потребностей посредством ипсации (акт которой так красочно описывается в истории) даже во сне и, получается, неосознанно, в общественном месте – лекционной аудитории.

Как мы понимаем, мечты о прекрасной незнакомке, согласной на соитие невзирая на наличие со стороны молодого человека двух приведённых выше препятствий в осуществлении такового, не оставляют студента Иванова даже и во сне, в который он погрузился, утомившись от потока знаний, обрушившихся на его голову.

Но и во сне его преследуют несчастия! История не уточняет, в какой конкретно момент заявился муж Веры, – в момент распития чая на кухне или же после похода студента в душ – указывается лишь на то, что секс с Верой Павловной у студента не состоялся.

Получается, что и здесь Иванов фактически вынужден довольствоваться «подручным» материалом. И хотя это умело маскируется под волшебство превращения, однако, по сути, остаётся всё тем же галимым анафлазмом.

Прекрасный сон, маскирующий незамысловатую и одновременно жестокую реальность, прерван бессердечным профессором, который, вместо того, чтобы привнести разнообразие и красочность в проводимые им лекции по китайской философии (например, запустить пару --">