Юрий Валерьевич Мороз - Кошмары Менделеева

обычного милиционера.

Огляделся Дмитрий Иванович, ба!, народу-то сколько! Сам Лев Толстой на нижних нарах храпит, заходится. Чехов Антоша на параше орлом сидит, тужится так, что вот-вот стёкла в пенсне треснут. Приуныл Менделеев и полез на второй ярус полежать. Может, приснится что-нибудь интересненькое. Забрался кое-как, а там человек спит, отвернулся к стене и посапывает. Менделеев видит, пиджачок вроде знакомый. И брюки. В лицо заглянул – так и есть , Куинджи! Тут как тут, собственной персоной.

– Слышь, Архип, а тебя-то за что? – шепчет Менделеев ему на ушко.

– Страдаю ради искусства, – отвечает Куинджи, пахнув изо рта перегоревшим денатуратом с чем-то, вроде бы, чесночным.

А потом вообще веселуха началась. Куинджи во сне рвать начало, прямо на Менделеева. Толстой проснулся от того, что ему на лицо что-то капает, понял

что и спросонья Чехову по пенсне кулаком вмазал. Антон Павлович начал визжать бабьим голосом

– Классиков бьют! – поскользнулся и застрял левой ногой в параше.

На крики прибежал дежурный, прописал каждому по два удара дубинкой по печени, после чего в отделении до утра было тихо и даже как-то уютно.

Бильярд и самая длинная борода

Собрались как-то Менделеев, Куинджи, Павлов и Чехов на бильярде поиграть. Чехов говорит:

– Давайте, может, Ленину позвоним? Он просил.

– Да ну его в жопу, – отвечает Павлов, у которого никогда не проходил запах(как говорил сам Павлов – «аромат») желудка и водки,– Антихриста!

И перекрестился набожно, поклонившись по привычке в пустой угол.

Крепкого спиртного решили не пить, потому что завтра всем на работу надо, а Куинджи вообще в ночную. Взяли пива с таранью. А Павлов, как обычно, лягушачьих лапок заказал. Сидят, молчит каждый о своём. Скука, в общем. Стали думать, как настроение поднять.

– А давайте, – предлагает Менделеев,– к цыганам!

– Не-не-не, – кричит Чехов, – К девочкам! К девочкам!

А Куинджи сидит в нерешительности, потому что ему и к цыганам хочется, и к девочкам. И, что самое интересное, никому и в голову не приходит в бильярд сыграть!

Тут Павлов от лапок отвлёкся, пиво допил и заорал на весь зал:

– Человек! Нам как всегда!

Выпили они абсента, закусили картошечкой с мясом. Сразу весело стало. После четвёртой, как обычно, начался спор, у кого борода длиннее. Каждый кричал «У меня! А вот и у меня!». Павлов так разошёлся, что нечаянно разбил Чехову пенсне и ещё два раза дал великому классику в морду. И если бы не вошёл Толстой, Лев Николаевич, с зеркалом под мышкой, и не выиграл спор, то неизвестно, чем бы всё закончилось.

Бартоломео Иванович и «Пиратский кодекс»

Как известно, у Менделеева был брат, Бартоломео Иванович. Задира и пират. Бартоломео завидовал славе Дмитрия Ивановича, который был выдающимся. А ещё у Дмитрия Ивановича была красивая пиратская борода, а у Бартоломео только жиденькие усики.

«Вот вырасту, уеду в Португалию и стану пиратом» – всегда говорил Бартоломео, громко размешивая сахар в чае.

Однажды, седьмого ноября, в годовщину Великой Октябрьской революции, Менделеев (Д.И.), Куинджи, Сталин и Чехов пили абсент на даче у Павлова. Пили-пили и придумали машину времени.

– Айда, товарищи, в будущее! – сказал Коба, натягивая штаны.

– А чаво? Можно! – согласился Менделеев, предвкушая, как запатентует машину времени на своё имя, как всегда поступал с великими изобретениями.

Уселись они вчетвером (Павлов в это время с собакой гулял) в аппарат и

оказались в будущем. Заходят в школу. Менделеев в кабинет химии пошёл, а там таблица химических элементов имени Чехова. А с неё сам Антон Павлович ехидно на Менделеева косится.

«Вот так-то», – подумал великий химик, сорвал плакат и за пазухой спрятал, – «Дома разберусь».

В общем, каждый посмотрел, что интересно и домой вернулись, в своё время. Ну, по дороге, конечно, в магазин за абсентом заскочили. Годовщина революции же!

Менделеев у Павлова в кабинете закрылся, быстренько фото своё поверх Чехова на таблице наклеил, фамилию свою вместо Чехова написал и уснул тут же, мордой в стол.

Сталин в это время бегал в трусах из комнаты в комнату и кричал: Я кровавый вождь! Кровавый вождь! Если меня ещё какое стэрво (он всегда так говорил – стэрво), обзывать будет, расстрэляю!

Так орал, что даже Куинджи струхнул и написал портрет Сталина в полный рост. Потом подумал и усы дорисовал. Для солидности.

– Да ну вас, холуи гречневые, гниды семафорные, – пробормотал --">