Дмитрий Львович Быков - Русский оборотень

Русский оборотень

Символом страны, как показывает опыт, становится не то, чего в ней много (иначе символом России был бы вор), и не то, что в ней хорошо (иначе им была бы литература), и даже не то, чего нет в других странах (иначе им был бы милиционер или замполит). Медведи водятся много где, матрешку и самовар вообще придумали в Китае, икра есть в Иране, березы — в Канаде и даже в Штатах, на гармони играют во множестве парижских клубов, и само слово «тальянка» означает итальянку, апеннинскую гостью; про водку уже не говорю, ибо она есть везде. Символом становятся вещи двух типов: во-первых, это то, без чего в России нельзя, то, без чего не обходится здешний быт. Ушанка спасает в морозы, пельмени и водка согревают в них же, космос цементирует нацию в отсутствие внятной идеи и оправдывает отсутствие дешевого ширпотреба (зато мы летаем!!!). Быт, однако, — слишком приземленная мотивировка: настоящим олицетворением Отечества, насколько можно судить по его истории, становятся вещи, наиболее ярко отражающие национальный характер. А отличительной — и, возможно, главной — чертой русского характера является амбивалентность, то есть обратимость, то есть возможность противоположной трактовки. Русский характер бесконечен в оба конца: бескрайняя удаль то и дело оборачивается зверством, доброта — тотальным контролем и навязчивостью, крайняя свобода — крайним угнетением, как у Достоевского. Оборотничество — главная примета России, и оборотни в погонах, ставшие одно время ее символом, — наиболее наглядное выражение этой черты. У нас все с изнаночкой, с двойным дном, с тайным внутренним содержимым (почему матрешка и воплощает собой Россию: снял слой — а там всегда еще один, и никакой гарантии, что под румяной и улыбчивой матрешкой № 1 не таится матрешка № 2 с такими вот зубами).

Неоднозначность всей российской символики задана уже двуглавым орлом, который с абсолютной полнотой выражал бы Отечество, будь один его лик ласков и дружелюбен, а второй — глумлив и оскален. Символом России никогда не мог стать дружелюбный кенгуру или пушистый коала, как в Австралии, но и британский лев слишком для нее однозначен (правда, львы у нас и не водятся, но не водятся они и в Британии, n’est ce pas?). Наше любимое национальное животное — медведь, Миша, Михайло Потапыч, самое страшное и агрессивное из животных, населяющих Россию, но и в народных сказках, и в советских мультиках оно всегда выступает носителем добра и справедливости. Мишка рассудит волка с лисой (чеченский символ — с китайским), спасет девочку Машу, добродушно позволит ей себя обмануть, вернет родителям. Медведь — весельчак и сластена, но он же — нашему терему крышка. Ни кроткий зайчик, ни стройный лось, ни универсально защищенный ежичек не могли бы так полно выразить самую сущность русской души, чье веселье так грозно, а злость так легкомысленна и отходчива. Идеальным гербом был бы, конечно, двуглавый медведь, но он уже приватизирован правящей партией, которая унаследовала от него способность погружаться в спячку, но и в этом спящем состоянии наводить ужас на конкурентов.

Водка — эликсир оборотня, тот самый медикамент, который необходим всякому русскому Джекилю, чтобы превратиться в Хайда и обратно. У Стивенсона, если помните, добрый доктор Джекиль выпускал из себя маленького злобного Хайда при помощи ужасного снадобья, секрет которого оказался навеки утрачен. Между тем рецепт этого снадобья разработал русский гений Менделеев, научившись разбавлять C2H5OH до 40-градусной крепости. Выпьет его кроткий Джекиль — и перед нами Хайд. Абсолютный тотем России разработал Александр Рогожкин, в чьих «Особенностях национальной охоты» медведя накачивают водкой. Сгодился и орел двуглавый, у которого в одной лапе — бутылка, а в другой — закуска.

Автомат Калашникова — еще одно русское ноу-хау, сочетающее надежность и грозность, милосердие и агрессию: с помощью АКМ Россия стала абсолютным лидером по продаже оружия в мире и обеспечивала мир во всем мире, но составной частью этого мероприятия было снабжение дешевым и эффективным оружием наиболее одиозных режимов, так что весь третий мир палил друг в друга именно из нашего автомата. Заметьте, что для каждого из нас АКМ — что-то доброе, надежное, милое: мы разбирали его на уроках НВП, чистили в армии, он ассоциируется с детством и юностью, он охранял наши рубежи, но он же был бессменным символом агрессии; он не давал --">