Андрей Викторович Данилов - Homo Navicus, человек флота

ранга запаса, выпускник КВВМПУ 1978 года. Служил на Камчатке и Балтике. Живет в Киеве.

Тореадор, смелее в бой!

Фамилия старлея была Соловьев. Он перехаживал в звании уже полтора года. Это несколько раздражало и отнюдь не грело сердце. Хотелось обмануть злодейку — судьбу каким-нибудь героическим подвигом. Но совершить подвиг начальнику продовольственной службы бригады подводных лодок достаточно проблематично. Что героического может быть в выписке накладных и выдаче пайков?

Конечно, можно было бы нагло сожрать накладные на глазах изумленного японского или американского десанта, скрыв таким образом численность бригады. А потом принять героическую смерть от супостата. И быть отмеченным и причисленным к сонму героев.

Посмертно. Но это, во-первых, не привлекало. Во-вторых, десант не проявлял желания нападать и высаживаться.

Оставалось одно — надеяться, что начальство вспомнит и вручит вожделенный приказ.

Однако, время шло, начальство не вспоминало, а груз взысканий, которых достаточно у любого уважающего себя офицера, не просто рос, а уже давил к земле и заставлял сутулиться.

Но! Судьба благосклонна к терпеливым.

— Товарищи! Сегодня мы успешно прошли 12-ю проверку из Москвы за этот месяц.

Одно плохо — икра кончилась. У кого есть? — спросил начпо на очередном внеочередном совещании. Тишина оглушала. Молчали «штабные», молчали командиры и замы подводных лодок. Молчали даже помощники, у которых обычно есть все. Москва за предыдущие 11 проверок съела и увезла все. В воздухе явственно запахло скандалом. Этот запах очень похож на запах маленького жучка — его в простонародье называют «американская вонючка».

«ВЫ ЧО! ЕБТЬ!» — включился комбриг. Он выходил свое контр-адмиральское звание в бесконечных походах в отдаленные точки мирового океана и был чужд дипломатии.

Это про него ходили ужасные слухи в рядах американских моряков. Якобы, бродит в водах Тихого океана дизельная подводная лодка, на борту которой сущий зверь.

Он небрит, грязен, с полотенцем вокруг шеи — чирьи замучили — и, к тому же, туг на ухо.

На любое проявление морской солидарности при встрече в море у этого монстра один ответ: «Боевая тревога! Торпедная атака!»

Однажды американский фрегат и лодка с комбригом на борту находились в море в непосредственной близости, так, что морды вероятного противника можно было рассмотреть до таких деталей, как прыщи и прижженные квасцами бритвенные порезы. Командир фрегата тактично разглядывал Чудо-юдо, появившееся на мостике русской субмарины. Чудо-юдо яростно и молча сверлило его глазами. Вынести такой взгляд могут разве что лодочные химик или доктор. Они закаленные.

Командир фрегата не выдержал, робко взмахнул рукой и неуверенно произнес:

— Хелло!

Комбриг повертел головой, осматриваясь, никого не нашел (сигнальщик прятался за устройством работы дизеля под водой, т. н. «шнорхелем»), и сурово вопросил американца:

— Это я — х…йло?

На мостик выбрался старпом лодки в таком же виде, что и комбриг — без знаков различия на плечах и шапке без «краба».

Командир фрегата растерялся в конец и подписал себе приговор. Он еще шире улыбнулся голливудской улыбкой на все тридцать два зуба и крикнул:

— Хелло, рашен!

— Товарищ комбриг, Вы слышали — х…ево покрашен — возмутился старпом. — Перед походом красились.

Комбрига больше возмутила голливудская улыбка — у него от большинства зубов, благодаря отечественной стоматологии и лодочной пище, остались гнилые корешки.

— Боевая тревога! Торпедная атака! — взревел комбриг.

Командир фрегата понял все кожей, а не ушами, изменился в лице и фрегат, по его команде, бросился наутек.

— Обосрался, супостат, — констатировал, почесываясь, комбриг, и спустился в центральный.

И вот сегодня, эта живая легенда просила помощи у него — старлея Соловьева!

— У меня … есть, — прошелестел Соловьев враз пересохшим от такой удачи языком.

— Сколько? — вступил начпо.

— Две банки — доложил Соловьев, и, после паузы, добавил: — Трехлитровых

— Неси! Бегом!

И он побежал.

Надо сказать, что поселок был невелик — пять домов да три казармы. Женатый народ жил у нас в домах, а неженатый — в «чудильнике».

Так называлось --">