Анастасия Муравьева - Служитель муз

Анастасия Муравьева Служитель муз

Мы встретились в метро. Это само по себе удивительно, потому что до нашей встречи он никогда не пользовался метро, а я ни на чем другом не ездила. В тот день я надела новые туфли, которые оказались нестерпимо малы. И лицо мое стало одухотворенным настолько, что он засмотрелся и наступил мне на ногу.

– Извините, – смутился он, замешкался на выходе, вернулся и повис рядом, уцепившись за поручень.

Я читала книгу «Хозяйке на заметку: блюда для микроволновки», обернутую в суперобложку «Песнь о Гайавате». Он стал смотреть мне через плечо.

– Вот что, – начал он, кашлянув.

Я захлопнула книгу и посмотрела на него неприязненно.

– Ну что? – спросила я.

Продолжить он не успел.

Так началось наше знакомство. На этом оно и закончилось, потому что была моя станция.

Как мы познакомились

У моей приятельницы был (и сейчас есть) жених – модный фотограф. Приятельницу он фотографировал ежедневно, но нельзя сказать, что всем на радость, поскольку снимки эти были ужасны – ракурсы неудачные, свет проигрышный, и выглядела она на них всегда лет на двадцать старше. Он и меня умудрился тайком щелкнуть, но эти фото я выбросила сразу. Они нарушали главное правило: подбородок как любовник – неважно сколько их на самом деле, но виден должен быть только один.

В тот памятный вечер я сидела в кресле, скинув неудобные туфли и надев тапки с помпонами, а приятельница, затягиваясь сигаретой, разворачивала передо мной фотоальбомы.

– Тебе хоть что-нибудь нравится? – спрашивала она. – Левка же классный.

– Возможно, – отвечала я. – Но как фотограф он меня совершенно не удовлетворяет.

– Ты всегда так к людям, – расстроилась приятельница, – поэтому и сидишь одна, все от тебя разбежались.

Я пожала плечами.

– Посмотри, какая прелесть, – она ткнула пальцем в натюрморт из медной турки и кофейной пары. – Неужели это плохо?

– Ему лучше удаются фужеры, – зевнула я.

Приятельница разозлилась и, запахнув халат, ушла роняя пепел на ковры.

В дверь позвонили, и этот звонок спас нашу дружбу.

– Где-то я вас видела, – сказала я вошедшему господину.

Господин вместо ответа сделал губы дудочкой и прищурился, силясь разглядеть незначительную блоху вроде меня.

– Не припоминаю, – высокомерно ответил он.

– Как же вы забыли, – подначила я. – Вы ко мне в метро приставали!

– Я в метро уже лет двадцать не езжу, – надулся пожилой господин. – Вы что-то путаете, моя дорогая.

– Не так много мужчин ко мне приставали, чтобы я могла в них запутаться, – пояснила я строго. – Это были именно вы.

Через полчаса мы сидели втроем на диване, рассматривая фотографии обнаженной приятельницы, которая вживую мелькала перед нами плечами, грудью и коленями. Меня удивило, что вновь прибывший господин внимания голым дамским статям уделяет не больше, чем воробьям, прыгающим в луже.

– Кто он? – спросила я у приятельницы, стараясь казаться как можно менее заинтересованной, когда мы остались одни на кухне. – Странный какой-то.

– А у тебя все, кто не сшибает причинным местом вазы в твоем присутствии, странные, – съязвила приятельница. – Он воспитанный человек, умеет себя вести, в отличие от твоих кавалеров. Насколько я знаю, он предпочитает женщин старше себя.

– Старше его? – поразилась я. – Это каких же? Лет восьмидесяти? Ты ничего не путаешь?

– Я не путаю, я знаю, – строго сказала приятельница. – Его пассия – хозяйка картинной галереи. Тематика – творчество передвижников, Левитана и прочих. И она ровесница большинства картин.

– Безобразие, – вздохнула я.

– А ты обрадовалась, когда он к тебе в метро пристал? Думаешь, ура, еще один с копыт? Как бы не так!

– И совсем я не обрадовалась, – разочарованно забубнила я. – Мало ли кто в метро лезет.

– Забей! Всем известно, что он тащится от старых уродин, – подытожила приятельница. – И держись с ним похолоднее.

– Похолоднее?

– Вот именно! Особенно похолоднее, когда он полезет к тебе целоваться.

– А если тебя начнут целовать, – обиделась я, – неужели ты отпихиваться начнешь?

– Да! – строго сказала подруга. – Я начну отпихиваться, если не хочу романа!

– А бывают дни, когда ты не хочешь романа? – подмигнув, уточнила я.

– С тобой невозможно разговаривать. Бери поднос и пошли.

И нацепив улыбки, мы двинулись в гостиную.