Галина Николаевна Полынская - Друг семьи

недовольна и сердится именно на своего собеседника, но я-то знала, что это ее обычная манера общения, потому что когда она действительно злилась, то орала так, что звенели стекла даже в соседнем доме. Никогда не понимала страсть решать проблемы именно посредством оглушительного крика, за которым вообще нельзя было разобрать ни слов, ни требований.

Пока она готовила кофе, я умылась, набросила тяжелый, прокуренный махровый халат и вернулась на кухню. В ярко накрашенных губах Марины уже торчала сигарета, и меня мгновенно затошнило — не переношу табачного запаха с утра. Пришлось раскрыть форточку и выпить пару таблеток от головной боли.

— Паршиво выглядишь, — бросила Марина, вскользь глянув на меня.

— А с чего мне красотой блистать?! — злость и раздражение вернулись на прежнее место. — Вместо того чтобы отдохнуть вчера вечером, я должна была слушать излияния твоего супруга, а вместо того, что бы выспаться сейчас, я буду слушать тебя!

— Извини, — неожиданно сказала она, рассеянно гладя в окно светлыми зелеными глазами. Ее можно было бы назвать красивой, если бы не ее сущность. Эта сущность, каким-то образом, портила ее внешность, словно подсвечивала изнутри некрасивым тусклым светом. Марина продолжала стоять, сжимая в пальцах забытую сигарету.

— Что-то случилось? — по привычке спросила я, с отвращением глядя на кофе. Эту растворимую коричневую гадость я держала для знакомых, а свой, молотой уже выпила давно.

— Да. — Марина едва разжимала губы. — Я больше не могу жить с этой тряпкой!

Я едва не рассмеялась. Марина присела на стул, схватила чайную ложечку и быстро начала болтать в чашке непонятно чем пахнущую жидкость. Звон ложечки о чашку был таким громким и невыносимым, что я выкрикнула:

— Марина! Хватит, у меня голова раскалывается!

Она бросила ложку на стол и посмотрела сквозь меня.

— Я влюбилась, понимаешь? — тихо произнесла она.

Вот так номер!

— Давно? — я постаралась изобразить интерес.

— Уже почти год и я… беременна.

— Давно? — тупо повторила я.

— Третий месяц.

— От Кольки?

— Да ты что! — хрипло и нервно рассмеялась она. — Он на такое не способен!

— На что не способен? — голова упорно отказывалась работать.

— Да ни на что! — внезапно крикнула Марина. — Ни на что он не способен! Жалкое существо!

В моей голове быстро-быстро стучали острые молоточки, боль не желала ни проходить, ни даже стихать.

— И что ты думаешь делать? — спросила я для того, чтобы хоть что-то сказать.

— Не знаю, — покачала она обесцвеченными пышными волосами. — Развестись я с ним не смогу…

— Почему? — удивилась я. — Почему не сможешь?

— Отец еще перед свадьбой предупредил: если и этого не удержу, всего меня лишит! И денег и квартиры!

— Да ну, сколько лет уж прошло…

— Каждый раз, когда меня видит, напоминает! А куда я денусь без работы, без образования и с ребенком?! — казалось, еще немного и она расплачется, но Марина сделала глубокий вдох, выдох и немного успокоилась. — Что делать, Зоечка? Посоветуй, как друг семьи, а?

— Ну, откуда мне знать? — мой голос прозвучал устало, почти несчастно.

— Я ненавижу его, понимаешь, ненавижу! — выпалила Марина. — Убить его готова!

— Ну, так убей, — вяло ляпнула я. — Делов-то…

— Представляешь, готова взять грех на душу! — она меня не слушала. — Единственный шанс нормально… Ты что-то сказала?

— Да, я сказала, если уж так охота убить, то убей.

— Как? — Марина растерянно уставилась на меня своими светлыми зелеными глазами, уставилась так, будто только что заметила.

— Элементарно, — пожала я плечами, отчаянно борясь с сонливостью, похмельем и головной болью, — сделай ему жульен из поганок и все. Он же в грибах ничего не соображает, так что слопает за милую душу.

Марина с добрую минуту молча смотрела на меня, потом сказала, что я дура ненормальная и ушла, даже не притронувшись к кофею. Я с каким-то странным удовольствием вылила его в раковину и отправилась досыпать. Не знаю почему, но на душе у меня было светло и чисто.

30.11.00

--">