Алла Экем - Экзамен

билеты-от тех, что ты учил, исходит еле ощутимое тепло. Ерунда, конечно. Да я и не верила в эту нелепицу…Но рукой над листочками поводила, словно гадалка над картами. Ничего. Молчат гады! Преподаватель сурово посмотрел на мои манипуляции, и я трясущейся рукой вытянула правый листочек. Назвала номер билета и зачитала вопрос вслух, покрываясь холодным потом. Вопрос был из разряда — «я это не знаю!» И тут же моментально забыла, где это искать. В тетради? Или в шпаргалках? Прошла на освободившееся место. Села и зависла. Назревала маленькая внутренняя паника.

Голова перестала работать. Видимо, мозг ушел на перезагрузку. Зато прекрасно анализировал происходящее вокруг. На место ответившего студента подошла тянуть билет сокурсница. Она была близорука и носила очки. Мы жалели её и считали скромной, немного запуганной девушкой. То, что она сделала, заставило меня выйти из своего ступора.

Очередная жертва экзаменатора назвала фамилию, преподаватель ее отметил и на недоуменный взгляд предложил тянуть билет.

— Какой? — наша скромница, видимо, тоже пребывала в легкой задумчивости.

— Тот, что на вас смотрит, — хмыкнул преподаватель и углубился в свои бумажки. Студентка посчитала, что получила карт-бланш. Взяла один билет, близоруко щурясь, поднесла его к глазам. Билет, скорее всего, на неё не смотрел, поэтому она положила его обратно и взяла другой. Опять поднесла близко к очкам, беззвучно губами прочитала. И этот билет, оказывается, на неё не смотрел. Негодными оказались и следующие билеты. Я широко открытыми глазами насчитала 5 билетов, которые были прочитаны и положены обратно на стол! У в голове мелькнула мысль — а что, так можно было?! Но шальная мысль быстро выветрилась под гневным окриком экзаменатора.

— Что вы делаете?! — глаза учителя были ещё более удивленные, чем мои, и почти на лбу от наглости студентки. Скорее всего, на его практике это был первый случай такого беспардонного поведения скромной девушки. Та изобразила растерянность и хотела положить билет обратно, но экзаменатор протянул руку и выхватил листок. Записал номер, отдал жертве и отправил приговоренную на место. Сев передо мной, сокурсница показала мне билет, моля взглядом о помощи. У-у, вопрос мой! Я его знала! Как несправедливо! И «шпор», чтоб отдать сестре по несчастью, у меня не было. А диктовать ответ я не собиралась. Самой бы выкрутится. Сейчас — каждый за себя. Я обвела взглядом «приговоренных». За мной студент усиленно писал. Повезло. Наверное, знакомый вопрос попался. Справа от меня сокурсник еле слышно читал написанное, что — то исправлял, а позади него другой собрат — будто со стеной разговаривал. Уткнулся в стенку и шептал вопрос. Преподаватель посмотрел на него, но замечания не сделал — мало ли, может чудак сам с собой в трудную минуту разговаривает. Ну и пусть. Лишь бы сдал.

Тут чудак пальчиком, будто случайно, надавил на стенку. (А надо сказать, что стена была сделана из ДСП. Кабинетов не хватало, и перегородили в коридоре кусками ДСП свободное пространство. Получился узкий коридор и не слишком просторные комнаты с хлипкими стенами. Но зато аудиторий теперь было в предостаточном количестве.) Пальцем выдавил «пробку» в стене, что затыкала небольшую дырку размером с грецкий орех. Почти лег на стену, приложившись ухом к спасительному отверстию. С той стороны застрочил шепотом ответчик, скорее всего, уже сдавший экзамен, с этой стороны-стенографист еле успевал кратко записывать.

Про отверстие мы знали. Но чтобы использовать его на экзамене — никто не додумался… до этого времени. Преподаватель слушал перед собой отвечающего, кивал и задавал наводящие вопросы. Мне нужно было списать, иначе я завалюсь. Достать незаметно шпаргалку не получалось, я уже не говорю о тетради! Надо, чтобы преподаватель отвлекся. В это время речь «пулеметчика» для студента стала то ли непонятна, то ли быстра, и тот шепотом попросил сообщника диктовать помедленнее. Друг с той стороны приложился губами к отверстию и продиктовал фразу. Получилось помедленнее и погромче. Отчетливо услышал не только студент, но и мы, сидящие за партами и педагог, место возле которого сейчас пустовало. С самым невинным лицом он поднялся, словно хотел пройтись по рядам. Скучающим видом окинул нас, подошел к двери и бесшумно открыл ее. Сделал шаг. Его лицо ничего не выражало, тело стояло одной ногой в аудитории, второй — в коридоре, руки перекрещены на груди, взгляд --">