Ярослав Гашек , Карел Чапек , Сватоплук Чех , Карел Гавличек-Боровский , Павел Когоут , Карел Полачек , Иржи Марек , Божена Немцова , Яромир Йон , Ян Дрда , Франтишек Кубка , Людвик Ашкенази , Ян Неруда , Иван Ольбрахт , Станислав Костка Нейман , Франтишек Ладислав Челаковский , Франтишек Яромир Рубеш , Ладислав Квис , Йозеф Сватоплук Махар , Франтишек Гельнер , Йозеф Гора , Иржи Гауссман , Франтишек Немец , Вацлав Лацина , Карел Брадач , Иржи Пик , Ярослав Дитл - Чешская сатира и юмор

другие красотки, что тогда! Добавлю только, что обитатели Нового Рая народ порядочный, носят длиннополые сюртуки, коротко стригутся и говорят о себе не иначе как в третьем лице: они!

В этом Новом Раю проводил осень жизни своей некий пан Адам Лорберкранц. Проводил столь же счастливо, как некогда его тезка и праотец наш проводил в старом раю весну своей жизни. Господин этот был самым почтенным жителем Нового Рая. Голова пана Лорберкранца была белая как снег, а поместье его было самым завидным во всей округе. Под навесом стоял экипаж самого модного образца, а в подвалах хранилось старое-престарое вино. А такой широченной ленты, какую нацеплял на шляпу его Йозеф, когда вез своих господ, не носил даже кучер богатейшего пражского пивовара. Пан Лорберкранц был не только самым уважаемым человеком в округе, — был он и счастливым мужем, а еще больше счастливейшим вдовцом: за четыре года три любимые жены его удалились в лучший мир. От последней досталась ему дочурка по имени Лизинка, которую смело можно было бы назвать самой очаровательной девушкой Нового Рая, если дочка сборщика налогов Ленушка гостила в это время в Праге.

Прелестным созданием была Лизинка Лорберкранц! Правда, иногда Лизинка без всякой причины поднимала скандал с кухаркой, — но все равно она была прекрасна. Волосы черные, как вороново крыло, а глаза… глаза совершенно голубые. Во всем Новом Раю не сыскать было девушки, которая бы смеялась лучше Лизинки, так как ни у одной из них не было таких белых зубок, как у нее. Ни одна девушка не умела так легко танцевать и так грациозно протягивать для поцелуя свою атласную ручку, как Лизинка, потому что ни у кого не было такого поместья, каким владела она.

В остальном наша Лизинка была такой же, как другие девушки Нового Рая, и если что-нибудь и отличало ее от подруг, так разве только то, что она накручивала свои волосы на папильотки перед сном ежедневно, а они только по субботам и перед праздниками; она каждый день прятала свои ручки в перчатки, а они лишь по воскресеньям и по праздникам; она бывала в Праге и на масленицу, а они только в день святого Яна.

Кроме того, Лизинка была умной девушкой; хотя ей не исполнилось еще и восемнадцати лет, ни одна из ее приятельниц, даже намного старше ее, не умела так бойко отвечать на вопросы и так изворачиваться в ответах, как наша Лизинка. При этом поведение ее было безукоризненно, и даже всеведущая старая кузнечиха, которая о каждом кое-что знала, не могла сказать о ней ничего дурного — разве только то, что однажды видела, как Лизинка в перчатках вязала чулки. Но эта клевета не произвела впечатления на общество, так как старуха пекариха клялась самим господом богом, что чулки Лизинке Лорберкранц доставляют из Праги.

Не удивительно, что у столь божественного существа было много поклонников: деньги и красота властвуют в Новом Раю так же, как и всюду.

Не успела Лизинка расстаться с куклой, как со всех сторон нахлынули женихи и в экипажах, и просто на подводах, и в санях, и верхом — бравые ребята со шпорами и без шпор, усатые и безусые. Но пан Лорберкранц вел себя так, как положено вести себя в подобных случаях порядочному родителю, и урезонивал нетерпеливых юношей, а Лизинка потешалась, точно дитя, наблюдая, как ее женихи с вытянутыми лицами покидают их дом.

Но, увы! — как и все красавицы до девятнадцати лет, наша Лизинка после каждого дня своего рождения становилась на один год старше, и, конечно, отговорка пана Лорберкранца, с помощью которой он обыкновенно выпроваживал женихов, — дескать, его дочь еще дитя, — эта отговорка казалась все менее убедительной. А когда, наконец, сама Лизинка в семнадцатый день своего рождения попросила любящего родителя не считать ее отныне ребенком, пану Лорберкранцу пришлось навсегда проститься со своей излюбленной отговоркой.

С тех пор судьбу Лизинки решал не только отец, но и она сама. Тот, кто хотел на ней жениться, должен был нравиться не только отцу, но и ей, и вопрос этот решался сообща, так как пан Лорберкранц отдавал жениху поместье, а Лизинка — руку. Не берусь утверждать, что некоторые женихи ради поместья мерили дорогу к Новому Раю, но все же осмелюсь сказать, что только ради ее руки в этот путь мало кто пускался. Вот мое мнение, а вообще-то кто знает!

Женихи ездили без конца.

У пана Лорберкранца, как почти у всякого, была своя голова на плечах, а у нашей милой Лизинки, как и у всех Лизинок, — своя головка. --">