Алексей Борисович Черных - Умозрение философии

персонажи романа Виктора Пелевина «Чапаев и Пустота». Являются главному герою Петру Пустоте то в виде революционных матросов в чёрных бушлатах, увешанных патронными сбруями и бутылочными бомбами, то санитарами психиатрической лечебницы — в белых медицинских халатах.

Баширов и Петров — былинные герои современного европейского театра абсурда.

Кто такие Вован и Лексус, я и сам достоверно не знаю.

* * *

Утро несвежее, как… Джон Макклейн,

Горько пивший всю ночь

Не славный Южнобережный портвейн —

Самогоноподобный скотч.

Скажите, какого приходят они,

Подобные у́тра, к нам?

Дождливые ночи, дождливые дни,

Жизнь, отданная дождям.

Было такое: семь дней и ночей

Где-то ли́ло-лило́.

Мокро им было, кому (ой же вей!)

С ковчегами не свезло.

Их заливал и водой, и тоской

Хлябей небесных вал.

Не было скотча у них под рукой,

Люд и портвейна не знал.

Грустное-грустное время дождя,

В сырости и духоте

Джона Макклейна кляну я, хотя

Он не виновен в дожде.

* * *

Зачем стремится очищать природу,

В дерьмо Вселенной добавляя воду?

Добавив в бочку дёгтя ложку мёду,

Мы дёготь не испортим ни на йоту.

Гуманитарная раздача нектара на Олимпе

Их очередь за бесплатным нектаром

была весьма беспокойной.

Не приученные к порядку, олимпийцы

вели себя глупо и нервно.

Пихаясь локтями — не грубо,

бьясь крыльями — тоже не больно,

Каждый считал себя — после Зевса —

чуть ли не первым.

Нектар разливала половником медным

толстушка — из фурий.

А может, из гарпий — кто их разберёт,

неприметных толстушек.

Она себя мнила важной. И верно,

ведь даже лукавый Меркурий

Постыдно завидовал ей,

королеве бесплатных и сладких плюшек.

Ретивые боги теснили друг друга…

Но как-то не слишком рьяно.

Держали в руках заготовленную

заранее чистую тару.

Заглядывали и дули в свои банки

и пластиковые стаканы,

Готовясь принять в них желанную

жижу разбавленного нектара.

А Януса в очередь не пустили,

он же не местный — не олимпиец,

Тем более, что стекло его банки

было каким-то мутно-белёсым.

Нектар осквернять нельзя:

он же нектар, он — любимец

И чистой посуды, и чистых мыслей,

и чистых вопросов.

Меркурий, приняв в свою миску

неполный половник счастья,

Направился прочь, оттолкнув

удручённого Януса-несчастливца —

Бескрылого, сгорбившегося

от местной жадности и страсти

Отказывать всем нездешним

в возможности бесплатно харчиться.

Доброта не присуща олимпийскому братству,

но среди фурий

(Или средь гарпий?) имеются

исключенья из жёстких правил.

Толстушка-раздатчица кликнула Януса,

и метнувшийся пулей

Двуликий страдалец банку

под милосердный нектар подставил.

Взроптали голодные олимпийцы,

ещё не онектаренные вольготно.

Раздатчица, зацыкав на них,

пыталась пространство половником тыкать.

Она осчастливила Януса, может,

даже не от доброты природной,

А именно из желания на богов

без последствий поцыкать.

Футурологическое

Шкуры неубитых медведей

Весело делить и приятно:

Зреть вперёд на пару столетий

Видеть солнца тёмные пятна,

Обещать несметные горы,

Выпаденье манны небесной —

Задушевные разговоры

Обо всём, что нам не известно.

* * *

Освежающе-лёгкий ливень

Мир отмоет и сделает ярче.

Граммофончики жёлтых лилий

Засияют на солнце жарче.

Мелкий рой еле видимых мошек

Вновь возьмётся над клумбой реять,

И от влажных ещё дорожек

Будет свежесть приятная веять.

* * *

Он бывалый боец, он

Уже дважды ходил в атаку.

Его страхи, его сон

Уже не мешали ему.

Ведь есть его батальон

И предвкушающий драку

Бывалый боец — он,

Открывший в себе тьму.

* * *

Акты творения

Требуют отвлечения

От земного,

Всего такого.

А желания

Требуют тщания —

Не слишком крутого.

И не много.

* * *

Шекспировские страсти глупы.

Зачем все эти «быть иль не быть»?

Зачем вверяться нитям судьбы

И корабли без дела топить?

* * *

На всех взирающих вдаль

Составлен особый реестр.

В кустах уже не рояль,

В кустах уже целый --">