Михаил Михайлович Жванецкий - Сборник рассказов

приемником под веселую музыку и сводку погоды. Выберите солнечный день и подходите. Какая чудесная погода стоит на всем побережье Кавказа! Волн нет, и ветер отсутствует, землетрясения утихли, смерч раскрутился в обратную сторону и пропал, красная шапочка спасена, наш самолет перекрыл все рекорды и тихо-тихо опустился. Я перестал морщить лоб, веки мои опустились. «Счастье мое я нашел в нашей дружбе с тобой...». Говорите, говорите и пойте мне одновременно, и вы будете наслаждаться видом доброго и разглаженного человека... "Утомленное солнце нежно с морем прощалось...

Тай-ра-римта-ра-тайрам... Что нет любви...".

Перед вечером в городском саду вы увидите человека в черном пальто. Это я. Подумайте, о чем со мной говорить, если вы хотите, чтобы я произвел на вас хорошее впечатление... 

Портрет 

О себе я могу сказать твердо. Я никогда не буду высоким. И красивым. И стройным. Меня никогда не полюбит Мишень Мерсье. И в молодые годы я не буду жить в Париже.

Я не буду говорить через переводчика, сидеть за штурвалом и дышать кислородом.

К моему мнению не будет прислушиваться больше одного человека. Да и эта одна начинает иметь свое.

Я наверняка не буду руководить большим симфоническим оркестром радио и телевидения. И фильм не поставлю. И не получу ничего в каннах. Ничего не получу в смокинге, в прожекторах в каннах. Времени уже не хватит... Не успею.

Никогда не буду женщиной. А интересно, что они чувствуют?

При моем появлении никто не встанет...

Шоколад в постель могу себе подать. Но придется встать, одеться, приготовить. А потом раздеться, лечь и выпить. Не каждый на это пойдет. Я не возьму семь метров в длину... Просто не возьму. Ну, просто не разбегусь. Ну, даже если разбегусь. Это ничего не значит, потому что я не оторвусь... Дела... Заботы...

И в этом особняке на набережной я уже никогда не появлюсь. Я еще могу появиться возле него. Против него. Но в нем?! Так же и другое... Даже простой крейсер под моим командованием не войдет в нейтральные воды... Из наших не выйдет. И за мои полотна не будут платить бешеные деньги. Уже нет времени!

И от моих реплик не грохнет цирк и не прослезится зал. И не заржет лошадь подо мной... Только впереди меня. И не расцветет что-то. И не запахнет чем-то. И не скажет девочка: «Я люблю тебя». И не спросит мама: «Что ты ел сегодня, мой мальчик?» Но зато... Зато я скажу теперь сыну: «Парень, я прошел через все. Я не стал этим и не стал тем. Я передам тебе свой опыт».

Воскресный день 

Утро страны. Воскресное. Еще прохладное. Потянулась в горы молодая интеллигенция. Потянулись к ларьку люди среднего поколения. Детишки с мамашками потянулись на утренники кукольных театров. Стада потянулись за деревни в зеленые росистые поля. Потянулись в своих кроватях актеры, актрисы, художники и прочие люди трудовой богемы и продолжали сладко спать.

А денек вставал и светлел, и птицы пели громче, и пыль пошла кверху, и лучи обжигали, и захотелось к воде, к большой воде, и я, свесив голову с дивана, прислушался к себе и начал одеваться, зевая и подпрыгивая. Умылся тепловатой водой под краном. Достал из холодильника помидоры, лук, салат, яйца, колбасу, сметану. Снял с гвоздя толстую доску. Вымыл все чисто и начал готовить себе завтрак.

Помидоры резал частей на шесть и складывал горкой в хрустальную вазу. Нарезал перцу красного мясистого, нашинковал луку репчатого, нашинковал салату, нашинковал капусту, нашинковал моркови, нарезал огурчиков мелко, сложил все в вазу поверх помидор. Густо посолил. Залил все это постным маслом. Окропил уксусом. Чуть добавил майонезу и начал перемешивать деревянной ложкой. И еще. Снизу поддевал и вверх. Поливал соком образовавшимся и – еще снизу и вверх.

Чайник начал басить и подрагивать. Затем взял кольцо колбасы крестьянской, домашней, отдающей чесноком. Отрезал от него граммов сто пятьдесят, нарезал кружочками и на раскаленную сковородку. Жир в колбасе был, он начал плавиться, и зашкворчала, застреляла колбаса. Чайник засвистел и пустил постоянный сильный пар. Тогда я достал другой, фарфоровый, в красных цветах, пузатый, и обдал его кипяточком изнутри, чтобы принял хорошо. А туда две щепоточки чайку нарезанного, подсушенного и залил эту горку кипятком на две четверти. Поставил пузатенького на чайник, и он на него снизу начал парком подпускать... А колбаска, колбаска уже сворачиваться пошла. А я ее яйцом сверху. Ножом по скорлупе – и на колбаску. Три штуки вбил и на --">