Ярослав Смородин - Чернокнижники

Ярослав Смородин Чернокнижники

Сегодня каждый молодой человек сталкивался с такой ситуацией, когда осенью одеяла почему-то становятся тяжелее, а вечером все чаще спотыкаешься и падаешь прямиком под них еще задолго до сна. И как недавно повелось у молодых людей и стало традицией в период с ноября до окончания новогодних каникул, всех тянет на волшебство. И в такие уже холодные вечера, когда на улице горят только фонари, заменившие звезды в большом городе, стакан какао становится обязательным атрибутом при просмотре различных серий Гарри Поттера. Мне кажется, пить какао каждый день как чай или кофе без какой-либо причины может только полоумный.

И вот в один из таких бездельных вечеров мне тоже захотелось погрузиться в атмосферу магии. И я уже был готов щёлкнуть кнопку пробела, чтобы с экрана исчез равнобедренный треугольник и запустился фильм, как вспомнил весну полжизни назад.

Весеннее утро, достаточно приятное, без дождя, но с намеком, что может и хлынуть, когда на какой-нибудь остановке накопится достаточно большое количество людей.

Мама в бирюзовом плаще, приобретенном незадолго до развала, не книжного, а союза, лихо шагала по влажному асфальту. С одной стороны белобрысый спокойный мальчик, а с другой пакет с черными ручками. Если на таком пакете был логотип чайной компании, можно было бы подумать, что человек идет на деловую встречу, не меньше. У нас такой логотип был.

Мы шли к ювелиру для согласования заготовки нательного крестика. Логика нахождения его коморки была железной — в ювелирном магазине, размер которого казался невообразимо велик по отношению к количеству товара, а, в особенности, к количеству посетителей, а, именно, двух — меня и моей матери. На этой встрече мама отвечала за финансовую часть, а я за дизайнерскую. Как известно, подросток может озадачить не только родителей, но и опытного ремесленника. В течение пары месяцев я гипнотизировался изображением креста в православном календаре, с которым и пришел к ювелиру для создания серебряного шедевра, чтобы потом носить его под одеждой. Мои зарисовки и православный календарь были учтены, серебро закуплено, размер подогнан к моим мысленным представлениям готового серебряного изделия, дата следующей встречи обозначена и, в целом, нам уже не о чем было говорить. Мы вышли из неоправданно гигантского ювелирного магазина.

Обратную дорогу мы выбрали через сквер, вдоль главной аллеи которого к десяти часам уже выросли горы и холмы книг, удерживаемые атлантами — тонкими металлическими ножками столов.

Середина нулевых характеризуется расцветом интуитивного предпринимательства, когда скопление раскладушек и хлипких столов, заваленные книгами, было принято называть рынком, ведь книги то новые, а некоторые даже запаяны в полиэтиленовую плёнку, чтобы не было возможности прочитать редкостную чепуху перед покупкой, доверившись красочной обложке. На такой рынок, точнее, базар, точнее, базарчик, точнее, развал, а точнее, барахолку пришли мы с мамой.

У каждой такой горы стояли продавцы разных полов, но одного высокомерия. Их сразу можно было отличить от нормального человека наличием очень теплой, не по сезону, куртки или жилетки, поясной сумки и нахальной морды, которой можно было бы отгонять мух, если бы они торговали мясом.

Мы прошлись вдоль импровизированных прилавков на свежем воздухе, я, конечно же, обращал внимание на красивые обложки, хотя, на удивление, считал себя не глупым парнем. Среди новых книг попадались островки со старыми книгами, куда и угодила моя мать, а за ней я.

Сказки различных народов, которые еще полтора-два десятилетия назад были так популярны, пару учебников по биологии за 7 класс или по математике за 4, а также ряд советских писателей, которых уже тогда никто не покупал, да и не знал по большому счет, объединенные потрепанными корешками, стали фоном для одной черной книги, которая аккуратно была вынута моей мамой. Она застыла, внимательно её листала, чтобы стало удобнее держать книгу в руках, мама попросила меня подержать пакет. Я его взял. Обошел мать и продолжил разглядывать книги с другой от неё стороны. Взглянул на нее, она все также изучала находку, и я обратил внимание на название. Оккультизм — было написано золотым на чёрном. Дома у нас была другая книга этого же автора, который при жизни, наверняка, даже не слышал рёв мотора автомобиля — еще не придумали, а, уж тем более, --">