Павел Фролов - Чернь

и видно, что ты, царевич, ещё зелёный. Регента на тебя нет! Каждый правитель должен знать, что чернь – то овечий скот, и их судьба – убой. А ты пастух и твоя работа направлять! И не люблю я эту фразу: «Люди требуют хлеба и зрелищ!» – смех, да и только! Хлеб едят для того чтоб жить, а жизнь прожигают на шоу. Людишкам главное, чтоб зрелище было, а хлеб они сами найдут.

– И к чему это ты клонишь?

– А к тому дружочек, что бедняки идут не за тем, кто кормит, а за тем, кто говорит громко. Самое обычное правило жизни! Не благодари за эту неочевидную правду, юнец!

– Для начала, никакой я тебе не юнец! – говорил Карл с явным раздражением. – Это у вас, в вашем царстве жадности такие правила. Ни мой отец, ни я никогда не стремились за деньгами, за этими бесполезными частичками металла, как вы! Я никогда, в отличие от вас, не строил всю свою жизнь вокруг животных желаний! Деньги и бумажки – всё это сырьё для настоящих, как ты выразился: ''пастухов'', которое они используют для того, чтоб созидать. Я не собираюсь наживаться на своём народе! И спускать эту наживу на тот образ жизни, который вы мне хотите продвинуть! Вы не человек, вы пародия на человека! На самом деле вы – животное!

– Всё-всё-всё. Хватит с меня оскорблений. Между прочим, царевич, это для вас может очень дорого обойтись! Но в этот раз я вас прощаю. Объясните уже, наконец, в чём моя цель пребывания здесь, зачем вы меня вызвали?

– Неужели вы изволили перейти к теме вопроса, Густав? Я запрашиваю у вашей страны денег.

– Снова? Какой это по счёту ваш долг? Когда вы собираетесь отдавать всё, что вы задолжали?

– На этот раз всё серьёзней. Еле откопав, однажды, нужную сумму я потратил её на геологическую разведку и кое-что выяснил.

– И что же?

– В глубинах нашей горы ещё есть то, что может принести нам золотые горы! Гора ещё не истощилась и возможно там, глубоко под землёй есть то, что спасёт мою страну от гибели!

– Залежи ваших драгоценных металлов?

– Именно. Возможно их там даже больше, чем мы смогли выкопать за ту 1000 лет, пока мы существуем.

– Возможно! Вы точно уверенны в том, что там действительно есть, что-то ценное. Это, вполне могла быть какая-нибудь ошибка.

– Если вы мне не верите и боитесь, что мы прогорим, то у меня есть козырь на этот случай! Пройдёмте за мной!

Карл провёл господина в одну из комнат во дворце. По пути, из-за почти полной темноты, наш доблестный Густав, постоянно спотыкался и врезался в стены, но даже под таким натиском окружения он сумел отделаться всего двумя пятнами на пиджаке. Эта комната уже была в самой глубине скалы, и в ней не было никаких окон, поэтому Королю пришлось включить электрическое освещение, и вся комната залилась ярким белым светом. Им обоим чуть не выжгло глаза, настолько он был ярок и настолько хорошо отражали свет поверхности, что белая часть лица Густава резко пропала. Еле открыв глаза, он обомлел. Посреди восьмигранной комнаты на стойке стоял огромный, гранёный синий сапфир. Он был почти совсем непрозрачен и заполнен различными мутными вкраплениями.

– О господи!

Глаза Густава чуть не вылетели из орбит, а колени подкосились и сразу же опустились на землю, как это бывало при встречах с людьми, сорта выше, чем он. Его зрачки расширились, а изо рта пошла слюна, как у собаки при виде лакомства.

– Да тут же 150 тысяч карат! Не меньше!

Густав рефлекторно потянулся и попытался захватить столь красивый и манящий кристалл, но Карл не дремал и быстро выхватил сапфир со стойки.

– Как я и говорил! Так бы и спёр его у меня!

– Н-нет! – Густав сразу же пришёл в себя и, поднявшись с колен, отряхнулся.

– Это наш товар. Мои предки хранили это чудо долгие 500 лет. Самый большой откопанный сапфир из нашей горы. И вот я здесь, наконец, продаю его, ради жизни города.

Но Густав не слушал. Всё его внимание было на нём, на драгоценном камне формы слезы, переливавшимся фиолетовыми, да бирюзовыми цветами и сверкавший так красиво, как благородный алмаз. Можно было уже сказать, что сапфир смотрит прямиком в душу Густава. Он ни о чём не хотел думать, кроме как о том, чтобы заполучить столь желанную драгоценность и был готов пойти на всякие меры, кроме покупки. Он терпеть не мог тратить деньги, ему всегда надо было экономить и получать блага за чужой счёт. Он не мог себе позволить приобретение стольких карат, даже не смотря на то, что вполне бы мог продать его в большом мире в целых 10 раз дороже, но и отпускать безупречный бриллиант – не его метод. --">