Борис Константинович Зыков - Собрание Ранних Сочинений

свечи. "Так положено" — сказала соседка. Готовились к поминкам покойницы.

И вдруг она вернулась… я стояла у двери и не верила своим глазам. Постель на бабушкиной кровати примята. Нет, не просто примята! Она выглядела так, будто на ней лежал человек. Контуры человеческого тела чётко виднелись на белоснежной постели: две взбитые пуховые подушки были вдавлены посредине, там, где лежало бы туловище-большая вмятина, где ноги-тоже небольшая вмятина.

Свеча, стоящая на столе, горела ярким пламенем. Но пламя колыхалось периодически по направлению от кровати к окну. Создавалось впечатление. что рядом со свечой сидит человек и дует на неё.

Внутренний голос мне прошептал: "Поздоровайся".

— Здравствуй, бабулечка… — промолвила я, едва двигая языком.

В горле пересохло. Пламя часто заколыхалось. Мы с сестрой, как вкопанные, стояли у двери и не верили своим глазам. Мистика!

Тихонько прикрыв дверь, мы удалились в другую комнату, где сидели мама, папа, соседка и племянница. Они вполголоса беседовали. Мама плакала.

— Вы землю с кладбища в дом заносили? — спросила меня соседка.

— Да.

— Ну, вот — результат. Нельзя с кладбища в дом. Что же вы наделали? Хотя бы спросили в церкви.

В прихожей послышалось хлопанье двери. Мы с сестрой ринулись туда. Наружная дверь — нараспашку. Дверь в комнату бабушки — тоже. Вошли в бабушкину комнату. Кровать ровно заправлена. Подушки одна на другой лежат так, как лежали до бабушкиного прихода. Пушистые, высокие.

Бабушка ушла.

Я открыла шкаф, схватила платочек с землёй и выбежала на улицу. Сердце колотилось так, что я слышала каждое его биение. В палисаднике рукой нащупала (в темноте ничего не было видно) камень и положила платок под него.

На другой день мы с сестрой отнесли землю в церковь, заказали молитвы за упокой бабушки. Выстояли службу до конца, крестясь и плача.

--">