Радомира Берсень - Шедевр

***

Три часа спустя агент Марвика осторожно постучал костяшками пальцев по косяку. Потом, с изумлением, обнаружил, что дверь открыта. Осторожно войдя, он не нашел в мастерской художника. Зато нашел картину.

***

Марвик пил. Пил тоскливо и осатенело. Он уже похоронил свое будущее. Он уже утопил все свои надежды. Переходя из бара в бар, из забегаловки в забегаловку, он надеялся, что где-нибудь вырубится. И может быть потом даже не придет в себя. Такая смерть очень уместна для бездарного художника. Однако что-то ему мешало пить. Что-то жужжало над головой. Он огляделся — а, телевизор. Там как раз показывали церемонию открытия выставки. Все эти сверкающие стекляшками и обнаженными плечиками дамочки с увядшим взглядом, все эти надутые как шарики во фраке, мужчины, гордо поддувающие свою щегольские усики. Все эти руки — белые, черные и в разноцветных перчатках, словом, вся эта человеческая карусель его больше не касалась. Он залпом выпил стакан чего-то крепкого и с горечью подумал, что обладай он талантом рисовать толерантные картины, он тоже был бы сейчас там — пил бы дорогущие вина. Хотя, впрочем, какая разница что пить, если цель надраться? Однако он не мог отвести глаза от экрана, на котором мелькали перекошенные от неестественных улыбок лица и картины. Вот камера выхватила картину его старого соперника Нурдо, а вот явно работа нежной женской руки — Шарлотта-Анитта, а вот … Бог ты мой! Марвик медленно опустил стакан на стойку, не чувствуя руки. Да это же … он подскочил, бешено завращал глазами и заорал что-то нечленораздельное бармену, и тот, на удивление, все правильно понял, прибавив звук.

— Вы видите это? Вы должны это видеть, дамы и господа, — захлебывался от восторга журналист, извивающийся перед камерой, — посмотрите! Взгляните — это картина просто невероятна, она настоящий гимн всему существующему и поистине торжество толерантности в этом наглом и неблагодарном мире. Человек, создавший это должно быть до гениальности тонко ощущает свою сопричастность каждому меньшинству, каждому маленькому и угнетенному существу … дамы и господа, я не знаю как еще это описать — взгляните сами! Это же шедевр!

И камера, словно подглядывающий за дамой наглец, медленно уперлась … нет, не в картину. В холст, который сегодня так удачно принял на себя пас палитрой.

март 2021 г.