Александр Колодезный - Космо-пираты «Неудачники». Новогодняя история

бетонных коробок с окнами и людей, ошарашенно глядящих на него. Единственный плюс — теперь хоть видно куда летишь.

Улица походила на главную и была еще длинной, поэтому Ке расслабился и ждал пока все-таки классические законы физики возьмут верх. А они и не могли иначе, остановив огромного мужчину прямо у порога здания, которым заканчивалась улица. Через мгновение рядом подкатился Шекки с ужасом на глазах. Кажется, он до сих пор не осознал, что произошло. Однако их заставил отвлечься от шока и обернуться дикий хохот.

Вот кто точно умел получать удовольствие от процесса — так это Шеф. Он летел по льду на животе, расставив руки и ноги в разные стороны. Его кружило, вертело, но в глазах горел детский запал. Ну, он, конечно, был немного стеклянненький этот запал, если вы понимаете, о чем я. Сие действо сопровождалось неугомонным хриплым хохотом, от которого заражалась толпа, наблюдающая за идиотами, нарушающими закон.

— У-ух. Ну и веселуха! Как вам, ребят? — спросил, подкатившись к друзьям, Шеф. После чего заметил перепуганные лица и огляделся. — Так, погодите-ка… А где мы? Не помню, чтобы у твоего дедушки был еще целый городок в подчинении…

— Вот и я… — удивленно ответил, Шекки.

В этот момент дверь перед ними отварилась. Из нее вышел пузатенький мужчина с кружкой кофе в руках. На его плечах виднелись погоны. Он довольно глянул на троицу, сидящую на снегу.

— Нарушаете скоростной режим? Не дело, — он отпил теплого кофе, после чего заметил стеклянный взгляд Шефа. — Ох, ты! Так еще и под алкогольным опьянением. Дак еще и с избыточными осветительными приборами, — указал он на светильник Большого Ке. — Ну дела… Пройдемте, будем во всем разбираться.

— Вот те и новый год… — тихо сказал доктор Хейтл, вывалившийся из кармана Шекки.

***

Ключ в замочной скважине с хрустом прокрутился, и теперь решетка была заперта. Человек, которого Шеф назвал «начальником», ушел по особо важным делам и сказал, что еще вернется для разговора с ними.

Каждый устроился на отдельной лавочке, приняв естественное положение для отдыха — лежачее. Ке уже, кажется, дремал, разморившись в тепле, после такого долго пребывания на морозе.

— А ну выпусти меня! — взъерошился металлический шарик в руках Шекки, выскочив на пол. У него вдруг появились четыре ножки. Шекки внимательно наблюдал за искусственным интеллектом. — Олухи! Да как с вами жить можно?! Каждый раз одно и тоже: все через одно место! Что на Ишкуриане, что здесь, что где-либо еще. Не зря о вас слухи пускают всякие.

— Какие? — поинтересовался Шекки.

— Всякие. Не суть, — об их неудачливости ходили разговоры по всем галактикам, но они никогда не доходили до самих космо-пиратов. Доктор Хейтл взял за приличный тон: не разрушать их идиллию жизни и не осведомлять о таком пустяке. — Ну говорю же: “Давай сам посажу корабль по координатам”. Нет, мы все сами, сто раз сажали здесь, — съязвил Хейтл. — С усами черт подери! И где мы? Сидим в обезьяннике, а на носу новый год так-то! Слышите?

Шарик прокрутился на месте, обдав своим взором каждого.

— Эй! Я с кем разгова… — каждый член команды сладко посапывал, разглядывая мимолетные сны. Их не остановил даже возмущенный Хейтл, с которым Шеф был всегда не прочь поспорить. — Тьфу ты. Ну вас. Достали!

Железный шарик на четырех ножках, украшенный пупырками разного размера, пролез сквозь решетку и, цокая лапками по бетонному полу, удалился прочь.

Глава 4

Шекки резко открыл глаза, с ужасом поняв, что уснул. Большой Ке валялся на лавке напротив, свесившись и почти упав с нее. Шарообразного Хейтла нигде не было. Шефа тоже не наблюдалось. Первым пришло в голову Шекки, что Хейтл и Шеф могли сбежать вместе. Но потом, опомнившись, он выбросил эту мысль из головы подальше. Решетчатая дверь комнаты, в которой их держали, оказалась приоткрытой. Аккуратно подойдя к ней, Шекки прислушался.

— … Ты, по-има-эшь. Ха-аждый ход, тридцать первого… И-ик! Декабря, мы собираемся у дедушки Ш-ш-ш… Ш-ш-е-е… Ш-ш-ш-ш-ш-екхки.

— Ну вот опять… — тихо произнес молодой человек. — Нализался, что мое имя произнести не может, как в первый раз.

До его уха донеслось позвякивание, после которого последовало причмокивание чем-то вкусненьким.

— Слушай, хто такой этот Ш-ш-екккки, о котором ты с-столько говоришь? — спросили у Шефа. По голосу можно было понять, что интервьюер ничуть не в лучшем состоянии.

— Как же, --">