Барбара Картленд - Капризный ангел

– Твоему отцу тоже не нравилось имя Виктория. Потому дома мы стали звать тебя твоим вторым именем: Матильда. А уже потом сократили до Тильды.

– И мне очень нравится, когда меня называют Тильдой!

– Все твои «нравится» и «не нравится» отныне не имеют никакого значения! Тебе ясно, Тиль… то есть я хотела сказать, Виктория?

– Ну вот, мамочка! – улыбнулась Тильда. – Ты и сама запуталась в моих именах. Боюсь, ты так и не научишься называть меня Викторией. Право же, давай оставим все эти сложности для жителей Обернии.

– Да, для твоих будущих подданных ты, конечно же, с самого начала будешь только Викторией! И помни, сама королева Виктория занималась устройством твоего бракосочетания.

– Да, мамочка!

– Такая честь! Ты должна гордиться оказанной тебе честью!

Тильда снова промолчала.

– Немногие девушки в твоем возрасте могут похвастаться, – продолжила принцесса, несколько раздосадованная тем, что дочь никак не отреагировала на ее последнюю реплику, – что они выходят замуж за правящего монарха в стране, играющей столь важную роль в Европе.

– Но она так далеко от нашего дома, эта страна, – грустно пробормотала Тильда.

Пожалуй, она бы могла добавить и еще кое-что, но в этот момент карета выехала за город, и Тильда наконец увидела замок. Он был именно таким, каким она его себе и представляла: величественным и прекрасным. И сразу же воображение стало рисовать ей красочные картины рыцарских турниров, которые устраивались когда-то прямо у стен королевского замка. Она прямо-таки увидела перед собой благородных рыцарей в богатых одеждах, с яркими, специально разукрашенными для участия в турнире щитами, и в центре каждого непременно красовался фамильный герб. Богатая конская упряжь, расшитые золотом седла, посверкивающие на солнце копья и мечи, рукоятки которых покрыты чистым золотом. «Как бы мне хотелось увидеть все это собственными глазами, – подумала Тильда. – Должно быть, это было захватывающее зрелище! Среди зрителей множество прекрасных дам: ведь у каждого рыцаря была своя дама сердца. Этой даме он поклонялся, ее красоту воспевал в поэтических балладах, в ее честь он давал клятву победить на турнире, продемонстрировав не только личное мужество, но и галантность истинного кавалера».

Лошади медленно поднимались в гору. Сколько раз этой же дорогой въезжала в замок сама королева Елизавета. Какая незаурядная женщина, восхищенно подумала Тильда, перескочив сразу через несколько столетий. При всей своей внешней хрупкости она была сильна не только духом, но и поистине железной волей. Что не мешало Елизавете оставаться настоящей королевой, великой королевой, про которую подданные говорили, что она – само воплощение благородства и великодушия! И эта ее смешная страсть к пиву! Совершенно не вяжется с обликом сурового монарха.

Впрочем, королева славилась не только пристрастием к пиву. Ведь она была еще и отличной охотницей. Любила охотиться на оленей в здешних лесах и сама, собственной рукой, могла убить здоровенного четырехлетку.

Надо же! Все так восхищались королевой Елизаветой, преклонялись перед ее величием, а она так и не вышла замуж! Наверное, ей просто были не по душе те кандидаты в мужья, что претендовали на ее руку и сердце. Иного объяснения быть не может, подумала Тильда, и в этот момент карета остановилась.

– И последнее, Тильда! – взволнованно проговорила принцесса. – Ее Величество не видела тебя столько лет. Постарайся произвести на нее хорошее впечатление. И, пожалуйста, не забудь все то, о чем я тебе говорила.

– Постараюсь, мамочка.

Они вошли под высокие своды вестибюля, выдержанного в готическом стиле, и медленно двинулись по длинным коридорам, теряющимся в полумраке. Но Тильда все же успела разглядеть богатую резьбу, украшавшую карнизы и рамы бесчисленных картин. Наверняка над всем этим великолепием трудился сам Гринлинг Гиббонс. Едва ли Тильда смогла бы толком объяснить, почему искусство знаменитого резчика всегда так волновало ее. Листья деревьев, плоды, рыбы, дичь – все на первый взгляд хаотично и разбросано в живописном беспорядке, но одновременно подчинено строгой симметрии некоего высшего замысла. Стоило Тильде лишь взглянуть на эти великолепные композиции, и она буквально чувствовала, как в душе волнами поднимается какое-то странное томление, словно в предвкушении чуда.

Впрочем, созерцание прекрасного --">