Джоанна Троллоп - Чужие дети

полностью бросить старую привычку молчаливого согласия по отношению к Надин ради непродолжительного спокойствия. Джози не разговаривала с Карен об этом. Она была очень откровенна во многих вопросах, говоря о себе, о Руфусе, о детях Мэтью, о своем первом браке, о глобальных угрызениях совести по поводу того, что она ничего не сделала, чтобы помочь той женщине, которая почти что стала мачехой Руфуса…

— Но что ты должна была сделать?

— Ничего, вероятно. Но мне бы хотелось, чтобы она знала — это не ее вина, а Руфус действительно любит ее.

…Но она никогда не говорила о своих отношениях с Мэтью. Карен могла понять это. Она бы получила огромное удовольствие от откровенной беседы о своем брате, но отлично видела эту тонкую грань стремления, когда собираешься построить добрые отношения в маленьком доме, сохраняя в основном принципы чести мундира: избегать бестактных вопросов насколько возможно ради любой надежды на успех. Наблюдая за семьей Мэтью, Карен подумала, что они не поступали плохо. Безусловно, Мэт и Джози смотрели в одном направлении, и даже если удача пока не улыбнулась им, можно понять: они будут вместе до конца, потому что хотят этого, намерены быть вместе.

И среди этих мыслей, которые занимали Карен даже немного назойливо, стала появляться еще одна идея, которой Карен меньше года назад и допустить не могла. Иногда, когда она шла на Баррат-роуд, ей казалось, что у нее появлялось предчувствие. Это была всего лишь мимолетная мысль, не более чем интуиция. Но предчувствие становилось настойчивым, хотя и неоформленным. Четкая идея появилась, когда она зашла в дом обычным днем и обнаружила беспорядок на кухне, выстиранное белье на веревке, включенный громко телевизор без зрителей — и Джози посреди всего этого. Жена брата выглядела менее чужой, чем обычно, более знакомой и родной. Она стала, подумала про себя Карен, выглядеть так, будто всегда была частью этого дома, как если бы у нее появилось ощущение принадлежности ко всему, словно видимость медленно становилась сутью.

И Карен осознала, глядя на нее, что пройдут часы, дни и годы, и у детей появится ощущение, что Джози стала их родным человеком.

Карен последний раз переложила из руки в руку пакеты с вещами из химчистки и поднялась по ступеням, на которых лежала перевернутая роликовая доска, подобно жуку, перекатившемуся на спину. Она окинула взглядом дом. Большинство окон были открыты. «Однажды, — сказала она себе, — однажды…»

--">