Сара Вульф - Прекрасные и порочные (ЛП)

намокнешь? – Она зажмуривает глаза и улыбается. Когда я не реагирую, делает это снова.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я.

– Подмигиваю!

– Там, откуда я родом, это называется «напилась».

– Напилась? – она начинает смеяться, обрызгивая меня пивом изо рта. – Да я трезвая!

– Слушай, ты действительно, – я делаю паузу, пока Кайла делает отрыжку, – замечательная и спасибо, что заговорила со странной новой девочкой, но я думаю, тебе стоит прилечь. Или, возможно, вернуться в прошлое. До изобретения алкоголя.

– А ты смешная! Кто тебя пригласил?

– Эйвери.

– Оооох, она снова так делает, – смеется Кайла. – Не пей пунш!

– Что делает?

– Приглашает всеееех новичков на вечеринку. Если они проводят всю ночь без слёз и остаются сухими, то они становятся крутыми для нашей компании.

Превосходно! Семь часов попойки с дерьмовым пивом, которое купил чей-то старший брат, являются испытательным полигоном для того, чтобы решить, кто крутой, а кто нет. Я должна была ожидать такое от скучного, маленького пригорода Огайо.

– Что в пунше? – спрашиваю я, смотря через плечо на огромную пластиковую чашу, наполненную рубиновой жидкостью.

– Порошковое сл...сла... порошковое слабительное! – заканчивает Кайла. Несколько парней кружат вокруг неё как акулы, выжидая момент, когда она дойдет от стадии пьяна до стадии слишком-пьяна-чтобы-сопротивляться. Я сердито смотрю на них поверх плеча Кайлы, беру её за руку и тащу по лестнице на второй этаж, где тихо и нет сексуально озабоченных стервятников. Мы прислоняемся к перилам и смотрим на хаос внизу.

– Так откуда ты? – спрашивает Кайла. Теперь, когда она не раскачивается как безумная, я могу хорошо рассмотреть её. Волосы и глаза темные. Она одна из немногих афроамериканцев в школе. Кожа янтарная – цвета медовых сот. Она действительно хорошенькая. Лучше, чем большинство присутствующих здесь девчонок, и определенно лучше меня.

– Я из Флориды, – говорю я. – Гуд Фолс. Крошечное, скучное местечко. Куча комаров и футболистов-качков.

– Прям как здесь, – хихикает она, допивая пиво. Кто-то внизу открывает банку консервированных сосисок и начинает их везде разбрасывать. Девочки визжат, уворачиваются и вытаскивают их из волос. Парни бросаются ими друг в друга и пытаются засунуть девчонкам под кофты. Одна из сосисок летит вверх, застревает в люстре, и Кайла охает.

– Маме Эйвери это не понравится, – говорит она.

– Вероятно, её родители богатенькие снобы.

– Откуда ты знаешь? Они ВИД или что-то в этом роде.

– ГИД. ¹

– Точно! Я предполагала, что это очень важная работа, но потом я подумала – она не должна быть сложной, ведь как она может быть важной, если состоит всего из трех букв?

– А ты нечто. Нечто очень пьяное, но определенно нечто.

Она улыбается мне и дотрагивается до пряди моих волос.

– Мне нравится этот цвет.

– Фиолетовое Безумие, – говорю я. – Так было написано на коробке.

– Ох, ты сама красилась? Круто!

Это было частью моего соглашения с собой: похудеть, покрасить волосы, подобрать подходящую одежду. Стать лучше. Стать человеком, с которым захотят встречаться. Но я не говорю ей это, потому что, то была старая я – та, кто думала, что любовь не является глупостью. Та, кто сделает все для парня, даже похудеет на восемьдесят пять фунтов ², сидя на диетах и потея, как свинья. Та, кто ходила в непристойные клубы, чтобы выпить, покурить и позависать с его друзьями. Даже не с ним. Его друзьями. Я хотела, чтобы они приняли меня, как будто это заставило бы его любить меня больше.

Но той девочки больше нет. Это не Гуд Фолс. Носплейнс, штат Огайо. Здесь никто не знает старую меня, и я не покажу её им, ведь это погубит новую меня. Я отчаянно нуждаюсь в друзьях, а не в социальном самоубийстве. Между двумя «я»: старой и новой – очень тонкая грань, жалкая тонкая линия, и я балансирую на ней, как балерина на своем первом сольном концерте.

– Вот дерьмо, – внезапно шипит Кайла. – Я не знала, что онздесь будет.

Я смотрю туда, куда устремился её взгляд. И безошибочно узнаю, о ком она говорит. Он единственный по-прежнему

--">