Наталья Светлова - Научиться дышать

есть в его жизни незыблемая истина, которой не страшны время и смена идеологий: ради близких людей можно и последнюю рубашку отдать, не замерзнешь. А таких близких людей у него остался всего один — бабушка.

— Михалыч, ты никогда не задумывался о том, что жизнь чертовски быстро течет? Как будто еще позавчера мне было десять, и мать помогала делать уроки, а отец отводил на тренировки; как будто вчера еще бабушка была здорова и топила печь, по дому разносился аромат ее булочек и прочей стряпни. Но ничего этого нет: родители мертвы, только венок на могиле говорит о том, что они когда-то ходили по этой земле; бабушка слегла, и воздух в доме тошнотворный, пугающий.

— Не кисни, дружище. Идем со мной дрова колоть! — бодро предложил друг и потянулся, с легкой завистью наблюдая за разминкой Волкова, который никогда не отличался ленью.

— Сейчас никак, Михалыч. Сегодня важный день: могут дать хорошую работу.

— Ты у нас и так единственный с новеньким телефоном, ноутбуком и машиной. Куда еще лучше иметь работу, Волчара?

— Да хватит меня так называть! Что подумают незнакомые люди? Что я придурок какой-нибудь неуравновешенный?

Иван закончил зарядку, ощущая натяжение всех мышц и постепенное их расслабление, вместе с которым обычно приходит подъем настроения и заряд бодрости. Правда, Лыков его уже достал! Договорится он со своим «Волчарой» до тумаков. Хотя Волков не поощрял насилие, он мог его применить по отношению к тем, кто заслужил такого.

— Мы же все любя тебя так называем. Ты у нас гроза всей нашей деревушки!

Лыков рассмеялся и, пожелав Ивану отличного дня, оставил его в покое. Не то чтобы он Волкова бесил… Нет смысла прятаться за красивыми словами — бесил, еще как! Выбиться бы в люди наконец-то. Уехать из этой деревни, перевезти бабушку в город, зажить по-человечески. О жене и детях он старался особо не думать, в его случае это то же самое, что раскатать губу до такой степени, что она уже отдавливает тебе пальцы на ногах.

Кому нужен работяга-строитель? Пусть и с зарплатой восемьдесят тысяч. Для Москвы и московских барышень этого на маникюр и SPA с трудом хватит, к тому же он деревенский. Они сразу воротят нос от него, как от заразного. Поэтому Волков вгрызался зубами в любую высокооплачиваемую работу, не успевал отдыхать, бегая по собеседованиям и выполняя поручения. Он также был ведущим тренером по боксу в московской школе. Если ты хочешь чего-то достичь и перестать видеть презрительные ухмылочки девушек из высшего общества, придется пролить немало пота и крови (на боях, в которых он порой принимал участие, и такое происходило) в погоне за своими целями.

Иван вернулся в дом, принял душ и навестил бабушку, которая уже проснулась и просто лежала на постели. Страх — это чувство одолевало его душу, когда он смотрел на ее изможденное возрастом и болезнью лицо.

— Ба, давай съездим к врачу? Сегодня меня, возможно, возьмут на крупную стройку прорабом. Деньги будут, нет нужды умирать только потому, что мы не Абрамовичи и ты хочешь оставить мне все до последней копейки!

— Прекрати, Ваня. Видит Бог, что молодой парень должен жить в городе, завести семью и растить детей, а не сидеть в деревне с бабкой. Ты уж не гневайся на него, что так произошло с родителями…

Она закашлялась и замолчала. Только влажные, выцветшие от тяжелой жизни глаза как всегда смотрели на единственного внука с нескончаемой любовью и угнетающим Волкова чувством вины. Словно это она виновата в смерти родителей или в собственной бедности!

— На него ― это на Бога? Я не гневаюсь на него, ба, он тут совершенно ни при чем. Иначе представь, сколько гнева на него обрушивается каждый день? Ведь хорошие люди мрут как мухи, такова их доля. А наши жирные политики не успевают засовывать свои рыла в новые денежные корыта.

— Ваня, не надо, — промычала бабка и протянула к нему руку, — не злись. Я чувствую, что рука Господа уже гладит тебя по голове; что-то случится, Ваня, что-то изменит всю твою жизнь.

Волков усмехнулся. Не надо ему этих божьих подачек, он всего добьется сам. Его пот окропит фундамент нового дома, и только его! Рука Ивана с силой сжала иссохшую ладонь бабушки.

— Я клянусь тебе, ба, что устроюсь сегодня на работу! Там обещают сто двадцать тысяч прорабу.

--">