Ли Энн Лансфорд - Обнимая Эмму

земле. Я теряю самообладание и сгибаюсь пополам, втягиваю воздух, задыхаясь от смеха. Смотрю на Уильяма сквозь слезы и вижу, как краска заливает его шею.

– Так тебе и надо.

– Если бы ты держала свой долбаный телефон в своей сумочке.

– Если бы ты установил замок, открывающийся долбаный ключом. - Я могу хоть весь день продолжать расстраиваться из-за его компьютерного центра и умных технологий. Он сжалился надо мной, и как только он подходит достаточно близко, я касаюсь замка и, вуаля, могу войти. Он не следует сразу же за мной, поэтому я выглядываю из-за двери и вижу, как он помогает старушке дойти до дома, после того как вернул ей трость. Слабак. Она грозит ему пальцем, и он опускает голову.

Я зову Рокси, и та выскакивает из нашей спальни. Она отдыхала на своём троне поверх ее кровати, прежде чем заметила белку и оглушительно залаяла. Миссис Грисволд начинает выговаривать Уильяму за нашу шаловливую девочку, и это вынуждает меня прошептать Рокси. – Фас, девочка. Вперёд. – Ее лай становится громче и интенсивнее.

– Эмс, прекрати! - кричит Уилл через калитку, что приводит Рокси в состояние крайнего возбуждения. Моя работа выполнена.

***

Уже год, как я переехала домой ... год притирок, год любви, год взросления. Я бросаю лилии перед собой и сажусь.

«Диана Николс. Любимая жена, мама, бабушка. Летает с ангелами, поёт с птицами».

– Бабушка, это я. Мне так сильно тебя не хватает. Когда происходит что-то забавное, я тянусь к телефону, мечтая этим поделиться. Ты знаешь, чем я занимаюсь, но я бы не добилась этого без тебя. Я сбилась с пути, по которому ты вела меня, но последовала за твоими хлебными крошками, чтобы вернуться обратно домой. Увидимся на следующей неделе. Люблю тебя.

Я прихожу сюда каждую неделю, иногда чаще. Я приняла ее смертью, но не успокоилась. Не думаю, что когда-либо приду к этому, потому что это словно сказать, что меня устраивает ее смерть, а я никогда не смирюсь с ее уходом. Я признала это. Я по-прежнему это преодолеваю.

Ее рецепты наполняют мою кухню, ее уроки обогащают мою жизнь. Ее смех для моих ушей звучит словно мелодия, а память о ней согревает мне душу.

Эпилог

Эмма

– Сегодня день, когда я на тебе женюсь. - Он обвивает меня руками.

– Сегодня день, когда я тебе позволю. – Я поворачиваю голову, чмокая его в губы. Рассеяно потираю большим пальцем кольца, надетые на мой палец; я ношу бабушкин комплект обручальных колец с тех пор, как Уилл их надел на меня. Полный комплект, никогда не разъединяемый, также, как и бабушка с дедушкой не разъединяли их.

Мы пренебрегли традициями. Не спали порознь. Мне было всё равно, что он видел меня до церемонии. Ничто из того, что мы делали до настоящего момента, не было традиционным. Мы влюбились, когда были детьми, хранили себя друг для друга, были первыми, последними, единственными друг у друга во всех отношениях.

Мы – не традиционные. Я думала, что у мамы случится инфаркт, когда поделилась с ней своими планами. Ее глаза метали молнии, а рот выдал минутную тираду, прежде чем она остановилась на полуслове и закрыла глаза, и комнату заполнила тишина. Когда ее глаза открылись, она устремила их вверх и прошептала. - Да, мама Н. Я позволю ей устроить Ее День.

Я смотрела на неё, задаваясь вопросом, как много вина она выпила. - Эмма, всё как ты захочешь. Ты можешь выйти замуж за этого мальчика на коровьем пастбище в леггинсах для йоги. - Я тут же прочитала молитву, полагая, что наступил конец света.

Наши причуды, наши жизни, наша любовь. Это всё наше, и мы не должны извиняться. – Папочка, - кричит наш двухлетний сын Дэймон. - Посмотри на меня. - Это не к добру.

Итак, что я говорила о традициях? К чёрту их. Идите своей собственной дорогой. Выжгите аллею там, где вам хочется прогуляться. Сделаете это с гордостью, с моралью ... сделайте это ради любви. Возможно, она не излечивает полностью, но, определённо, приводит к тому, что страдания окупаются.

КОНЕЦ

--">