Джейми Макгвайр - Нечто прекрасное

спрашивают. Мы дважды кузены. Наши отцы братья, и наши мамы сестры. Я знаю. Странно, ага?

— Нет, на самом деле очень круто.

Проехав через маленький холм, Шепли припарковал Чарджер под тенистым деревом меньше чем в десяти метрах от пруда площадью около пяти акров. Летняя жара помогла вырасти полевому хвощу и кувшинкам, а вода была прекрасна, морщась от легкого бриза.

Шепли открыл мне дверь, и я ступила на свежескошенную траву. Пока я осматривалась, он нырнул на заднее сидение, появившись вновь с корзинкой и лоскутным одеялом. На его руках не было ни одной татуировки, в отличие от его покрытого чернилами двоюродного брата. Я задумалась, нет ли у него татуировок под рубашкой. Потом мне внезапно захотелось стянуть с него одежду, чтобы найти ответ.

Он одним взмахом расстелил одеяло, которое идеально легло на землю.

— Что? — спросил он, — Это не…

— Нет, это удивительно. Я просто…это одеяло такое красивое. Не думаю, что должна на него садиться. Оно выглядит совсем новым.

Ткань была все еще накрахмалена и на ней виднелись складки.

Шепли выпятил грудь.

— Моя мама сшила его. Десятки таких. Она сшила его для меня, когда я окончил школу. Это точная копия, — Его щеки порозовели.

— Копия чего?

Как только я спросила, он вздрогнул. Я старалась не улыбаться.

— Это увеличенная версия твоего детского одеяльца, так?

Он закрыл глаза и кивнул.

— Ага.

Я села на одеяло и скрестила ноги, похлопывая место рядом с собой.

— Иди сюда.

— Не думаю, что могу. Кажется, я только что сгорел от стыда.

Я посмотрела на него, прищуривая один глаз от луча солнца, светящего сквозь листья дерева над нами.

— У меня тоже есть одеяльце. Марфин у меня под подушкой в общежитии.

Его плечи расслабились, и он сел, ставя перед собой корзинку.

— Блэйк.

— Блэйк?

— Кажется, я пытался сказать «блэнк», и в какой — то момент это стало Блэйком. (*Blank — от англ. пустой, чистый)

Я улыбнулась.

— Мне нравится, что ты не соврал.

Он пожал плечами, все еще смущенный.

— У меня это все равно не очень хорошо получается.

Я наклонилась, легко толкнув его плечо своим.

— Это мне тоже нравится.

Шепли просиял и открыл корзинку, достав накрытую тарелку с сыром и крекерами, а потом бутылку зинфанделя (*сорт калифорнийского вина) и два пластиковых бокала для шампанского.

Я подавила смешок, и Шепли хихикнул.

— Что? — спросил он.

— Просто…это самое милое свидание, на котором я когда — либо была.

Он налил вино.

— Это хорошо?

Я положила сыр на крекер и надкусила, кивая, и затем отпила вино, чтобы смочить горло.

— Определенно ставлю тебе пятерку за старание.

— Хорошо. Не хочу, чтобы это было настолько мило, что я окажусь во френдзоне, — сказал он, почти про себя.

Я слизнула крекер и вино со своих губ, глядя на его. Воздух между нами изменился. Он стал тяжелее…наэлектризовался. Я наклонилась к нему, и он безуспешно попытался скрыть удивление и возбуждение в своих глазах.

— Можно тебя поцеловать? — спросила я.

Его брови взметнулись вверх.

— Ты хочешь…ты хочешь поцеловать меня? — Он осмотрелся, — Прямо сейчас?

— Почему нет?

Шепли моргнул.

— Просто у меня, эм…никогда не было девушки…

— Тебе со мной неловко?

Он быстро замотал головой.

— Это определенно не то, что я сейчас чувствую.

Он накрыл ладонью мою щеку и притянул к себе, не колеблясь ни секунды. Я немедленно открыла рот, пробуя влажность внутренней стороны его губ. Его язык был мягким, теплым и имел вкус сладкой мяты.

Я промычала, и он отстранился.

— Давай, эм…я сделал сэндвичи. Тебе нравится ветчина или индейка?

Я коснулась своих губ, улыбаясь, а затем сделала невозмутимое лицо. Шепли выглядел возбужденным в самом хорошем смысле этого слова. Он протянул мне квадратик, завернутый в вощеную бумагу, и я осторожно развернула уголок, продолжая тянуть, пока не увидела белый хлеб.

— Слава богу, — сказала я, — Белый хлеб лучший!

— И не говори. Терпеть не могу цельнозерновой.

— К черту белизну и калории!

Я развернула бумагу и попробовала бережно приготовленную индейку и швейцарский сыр с чем — то, что пахло фермой, зеленью и помидорами. Я посмотрела на Шепли в ужасе.

— О боже.

Он перестал жевать и проглотил.

— Что?

— Помидоры?

Его глаза наполнились ужасом.

— Черт. У тебя аллергия? — Он лихорадочно огляделся, — У тебя есть --">