Алана Инош - Про Одну Девочку

встала с кресла, ноги сказали:

— Ходить? Как это? Не слышали.

А руки им вторили:

— Паркинсон — это когда вот так, — и затряслись.

А бывшая Любимая добила окончательно:

— Через два дня — на повторный приём.

Всё бы ничего, но в дверях кабинета мозг забастовал:

— Мне не хватает крови!

Всё завертелось вокруг Девочки, её окутал звенящий и жужжащий кокон прохладного онемения, и стука своего ослабевшего тела о пол она уже не услышала. Очнулась Девочка на диванчике. Врач озабоченно склонилась над ней, поднося к её носу ватку с нашатырём.

— Ты чего? Ну-ка, не пугай меня, — сказала она.

Она перешла на «ты». Это отозвалось внутри у Девочки странным ёканьем. Прошлое накатило, закружило душу и сердце в мучительном танго… Моральное состояние объявило:

— Ой, всё.

И физически Девочке тоже было плохо. А врач сказала медсестре:

— Анечка, я отъеду на полчасика.

Она отвела Девочку к своей блестевшей на солнце машине и отвезла домой. Голова воображала, что она катается на каруселях, ноги норовили прямо на ступеньках завязаться узлом, и до квартиры врач почти тащила Девочку на себе. Она пробыла с ней минут двадцать; ни о чём особенном они не разговаривали. Девочке было не до бесед, а врач, быть может, и хотела что-то сказать, но промолчала. Так и уехала, убедившись, что в ближайшее время смерть Девочке не грозила.

Весь остаток дня Девочка провалялась дома. Когда действие укола кончилось, челюсть наполнилась пульсирующей болью, а сердце ныло ей в такт. С Девушкой-с-Мотоциклом у Девочки не сложилось, она снова была одна, и тут как назло — бывшая Любимая.

А может, бывших любимых не бывает? Плохо сочетались эти два слова. Когда-то Девочка думала, что «любимая» — это раз и навсегда, до гробовой доски. А получилось вот так.

Вечером температура опять подскочила, сердце заколотилось. Стучал моторчик: «Дык-дык, дык-дык». А желудок сказал:

— Я дико извиняюсь, но — буэ-э-э…

И вывернулся. Голова между тем изображала из себя колокол. Организм заявил:

— Или делай что-то, или я сыграю в ящик.

Рука потянулась к телефону, палец нашёл номер бывшей Любимой.

— Да, — ответил знакомый голос.

— Мне плохо, — сказала Девочка.

А голос спросил:

— Ты мне как врачу сейчас звонишь, или…

— Блин, я щас сдохну, — прохрипела Девочка.

Голос ответил коротко:

— Я еду. Держись там.

Любимая-врач приехала быстро, измерила Девочке температуру, осмотрела рот. От одного лишь прикосновения её мягких прохладных ладоней становилось легче.

— Вот ещё выдумала — сдохнуть… Утром поедем открывать временную пломбу, посмотрим, что там такое. Антибиотики, которые я тебе выписала, принимала?

Девочка лежала на диване, слабая и больная. Про таблетки она совсем забыла… Любимая-врач не стала её журить, просто сама съездила в аптеку и привезла лекарства. И осталась у Девочки.

Нет, ничего «такого» между ними не случилось ночью, Девочка слишком плохо себя чувствовала. Когда в пять утра Любимая-врач курила на кухне в открытое окно, Девочка приплелась и ткнулась лбом в её плечо. Это была какая-то физическая зависимость: когда они соприкасались, Девочке становилось лучше. Слёзы сказали:

— Самое время для нас.

А Любимая-врач спросила:

— Ты чего так тряслась, когда заходила в кабинет? Думала, я специально буду делать тебе больно?

Девочка только устало сморщилась.

— Я же не зверь какой-то, — усмехнулась Любимая-врач, но не губами, а так, как умела только она — лучиками в уголках глаз.

За окном чирикали птички, занимался рассвет. Любимая пила кофе, а Девочка думала о ней. Первые седые ниточки в модной стрижке «пикси» с элегантной чёлкой. Никогда не красила волосы. Мрачновато-пристальные карие глаза, прямой взгляд которых непросто выдержать. Внешне — сдержанная, молчаливая: больше дела, чем слов. А сама Девочка — полная противоположность: эмоциональная, думающая сердцем, со всеми сопутствующими девчачьими заскоками. Расстались они, потому что у Любимой закрутился роман с пациенткой.

Утром они вместе приехали в кабинет. Девочка уже не тряслась, она доверилась рукам, таким родным когда-то (да и сейчас, что греха таить…). Она отдалась им полностью, растеклась в кресле, когда лёгкий шёпот согрел ей сердце:

— Всё будет хорошо, не волнуйся.

Девочка пискнула, почувствовав укол.

— Ну-ну, тш-ш, — ласково, будто ребёнку, сказала врач.

--">