АlshBetta - Ада и Каххар [СИ]

телефонов, ни смс, ни писем. Только личное присутствие. А потому каждый раз для нас — как последний, шансов достаточно, а гарантий никто и никогда не дает. Мы все это приняли.

Она была против моего замужества. Она называла Каххара страшным исламистом, который все, что видит вокруг — свои традиции. Она боялась, что наша разница в возрасте и его взгляды приведут нас в бездну, оставив меня у разбитого корыта еще и с ребенком на руках. И, слава богу, она не знала, чем он занимается. Но так же она и не знала, что живу я благодаря Каххару.

— Нам уже пора, — я сочувствующе поглаживаю ее руку с выступившими венками, — Эван приедет в шесть, чтобы отвести нас домой.

— Может быть, он захочет поужинать?..

От надежды в ее глазах мне плохо.

— Эван — водитель, мама. Он делает то, что говорит Каххар. Он не станет ужинать.

Кир находит среди кучи игрушек какую-то утку, начинающую пищать от надавливаний. Он в восторге от обнаруженной находки и режущий слух звук разносится по комнате с завидной частотой. Отвлекает внимание от того, как обливается кровью сердце.

— Ну, тогда я дам вам с собой пирога, — мама делает вид, что все в порядке. Озабоченно вздохнув, она поднимается на ноги, глянув в сторону кухни, — Каххар ведь любит с вишнями?

— Мам… — от ее желания хоть как-то задержать нас, запомнить, у меня щиплют глаза, — он не ест еду, которая приготовила не я, ты же знаешь.

Она понятливо кивает. Будто забыла.

— Тогда вы поедите. Вы же едите мою еду?

Я поднимаюсь следом, обняв ее за талию. Теплая, худенькая, она ненавидит прощаться. А пирог — все, что может нам предложить.

— Конечно, мамочка. Он безумно вкусный!

Улыбка, тронувшая ее губы, не освещает глаз. Но я сознательно не замечаю этого, обернувшись к Киру. Он, сидя на полу в джинсовом комбинезоне и желтой майке с обезьянками, строит пластиковые замки из квадратных кубиков. Он обожает замки, и я представляю, как будет рад узнать, что уже в нем живет. Как принц.

В окне за домом вспыхивают фары, а на гравии — шелест шин. Эван всегда по расписанию, за это наша семья его и ценит.

Короткий стук в дверь — и он уже на пороге. В белой рубашке, в черном пиджаке, с вежливой улыбкой и сединой на висках. Простому наблюдателю не видно, но я прекрасно знаю, что на обоих у него — шрамы. Эван один из тех военнослужащих, что вернулись из Афганистана после первой кампании практически без увечий, но с обостренным чувством к опасности и умением выйти из самого плачевного положения. Такие телохранители на вес золота.

— Добрый вечер, — не называя ни имен, ни фамилий, мужчина заслоняет собой дверной проход.

Мама, принесшая нам кусок пирога, прикусывает губу, увидев его. Подобные условности ее злят, но она, как и мы с Киром, бессильна что-то сделать.

У меня был выбор. И я выбрала.

— Нам пора, — натянув на сопротивляющегося сына его куртку, забираю ребенка на руки, перехватив свободной ладонью контейнер с пирогом, — скажи «пока-пока» бабушке, малыш.

Мальчику выпячивает вперед нижнюю губу, недовольный необходимостью прощаться. Он лениво машет ручкой дважды, а затем утыкается лицом мне в шею, спрятавшись.

— Пока, мам, — я нежно придерживаю мать за спину, поцеловав ее в щеку, — в следующую среду, в одиннадцать, да?

— Да, — шепотом отзывается она, сморгнув слезы, — до среды, Ада.

И затем молчаливый Эван закрывает за нами дверь.

* * *

Ты вопреки всему прекрасен,

Твое безумство нужно мне.

Смысл сотворения мне ясен —

Богов так много. Здесь. Вовне.

Один из них передо мною…

Эмери Брандт

Дом Каххара — наш дом — представляет собой огороженную бетонным забором территорию в тридцать соток с пропускным пунктом в лучших традициях американского кинематографа.

Сам особняк всего в три этажа, его плохо видно за деревьями, высаженными вдоль забора, а на крыше, как мне известно, расположено устройство, мешающее распознаванию дома спутником.

Это как маленький мир, отдельное государство, покидать которое запрещено в любой день и любое время недели, кроме среды. Это вынужденно, но отмене не подлежит. К тому же, уже привычно.

В самом доме есть все, что душе заблагорассудится. Он огромен, просторен и светел. Окна в пол, нежные, переливистые цвета для отделки стен, паркет, местами сменяющийся на ковролин, известные картины, ведь я так люблю --">