Ирина Леонидовна Воробей - Куколка

Муравьева, но с грохотом приземлилась на гладкий пол, как неоперившийся цыпленок. Татьяна поймала испуганный взгляд Муравьевой, услышала краем уха, как цокнула губами Даша. Потом взглянула на испещренное морщинами лицо Афанасия Семеновича Прохорова, ректора академии, что сидел в центре комиссии. Уголки кривого рта опустились недовольно вниз на пару миллиметров, но тут же язык облизал бледные губы, и уголки сжались в легком недовольстве. Остальные члены комиссии смотрели на Татьяну как на камень. И она ощущала себя камнем. Отвердевшим от стечения времени, закаленным тяжелыми условиями, неподъемным, но легко разрушимым, если бить в определенную точку, валуном. И эта тяжесть не дала ей совершить один прыжок. Ноги словно обмякли. Боль сковала стопу. Минутная жалость, промелькнувшая в глазах Муравьевой, сковала ее сердце. Но надо было брать себя в руки и продолжать. Она тут же вскочила и в такт музыке поскакала вокруг. Получилось удовлетворительно.

Кондуктор снова направлялась с задней площадки автобуса к передней, расталкивая пассажиров, словно воду в болоте, отчего Татьяне пришлось прижаться к окну. Она чуть ли не уткнулась лицом в грязное стекло, но удержалась за поручень. Со спины ее прижало чье-то высокое тело, приятно пахнущее, на удивление Татьяны. В поручень тут же уперлись две длинные руки, обогнув девушку с обеих сторон. Чей-то подбородок, очевидно, принадлежащий тому же телу, что и руки, удобно расположился в неглубокой выемке Татьяниной кашемировой шляпы и слегка давил на макушку. Она тут же захотела высвободиться из этих непреднамеренных объятий, но парень сделал это раньше. Он оттолкнулся от поручня и вернулся в прежнее свое положение, негромко произнеся поверх шляпы улыбчивое «Простите». О том, что парень улыбался и о том, что это был именно парень, а не старик, Татьяна поняла по тону и тембру его голоса, тоже показавшегося ей приятным.

Поправив шляпу, кашлянув и поежившись от неловкости, девушка скинула усталость с плеч, поведя узкими острыми плечами, которые фигурно выступали сквозь тонкий плащ. Несуществующая женщина объявила следующую остановку, и Татьяна начала готовиться к выходу. Ей предстояло пройти немало испытаний на этом пути, поскольку от выхода ее отделяла добрая дюжина человек, столпившихся на срединной площадке автобуса напротив дверей. Но сначала нужно было как минимум выбраться из своего уютного уголка. Татьяна повернулась кругом, придерживая широкополую шляпу, которая норовила слететь с головы при каждом удобном случае, словно дикий жеребец в самом расцвете сил загнанный в узду. Парень, худой и длинный, был одет в обычную серую куртку спортивного стиля из плащевой ткани от дождя и такие же обычные джинсы, темно-синие, с легкими потертостями, но не специально воссозданными дизайнерами, а натуральными, теми самыми, которые образуются, когда одежда занашивается годами. Клочок русых волос на макушке торчал врастопырку, выбиваясь из остальной массы тоже не особо уложенных волос, но хотя бы более-менее примятых к голове. На лице из-под бледной кожи вылезала двухдневная небритость, при этом отдельные волоски были гораздо старше и потому длиннее. В мочке правого уха торчал одинокий плоский металлический круг цвета нержавеющей стали. Татьяна в мгновение ока оценила и осудила его неряшливость и непростительное равнодушие к внешнему виду, но пахло от него приятно, чем-то ментоловым и хвойным. Парень стоял лицом к ней, прижавшись правым боком к поручню и обвив его одной рукой. В другой руке он держал смартфон и что-то читал, улыбаясь. Татьяна одарила парня высокомерным взглядом, хотя с высоты ее небольшого роста трудно было смотреть на эту дылду свысока. Он был не меньше метра девяноста.

– Вы выходите? – почти с претензией спросила девушка, дав ему понять, что нужно уступить.

Парень спокойно поднял на нее улыбчивые глаза.

– Я вас пропущу, – просто ответил он и остался неподвижен, как гора, которая никогда не идет к Магомеду.

Он без всякого стеснения разглядывал Татьянино личико, бледное, с тонкими чертами, со вздернутым носиком, маленьким бледным ротиком и крупными миндалевидными глазами, обвитыми густыми пепельными ресницами. Правая тонкая искусственная линия бровей поднялась наверх в выражении недоумения и недовольства. Татьяна рассчитывала на то, что он хотя бы прижмется сильнее к поручню и освободит ей

--">