Ева Ночь - Телохранитель моего мужа

отрабатывая произношение, зубря инфинитивы и прочие премудрости. Мечтали о карьере переводчиц и просто дружили.

Затем жизнь нас разметала по большому городу. Редкие звонки. Поспешные встречи. Мечты разбились о быт, неустроенность, разные обстоятельства.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Света побывала замужем трижды. Последний раз — почти удачно. Теперь по документам она — Виолетта. Её толстопузому мужу не нравилось называть её по-плебейски Светой.

Вета. Веточка. Такой она была и осталась для меня. Лучшая. Искренняя. Заботливая. Настоящая. Несмотря ни на что.

Из последнего брака она вышла почти без шрамов: её толстопуз приказал долго жить, оставив ей наследство — ночной клуб и кое-какие активы и недвижимость.

Теперь она бездетная, свободная, почти счастливая. Та, что знает все мои тайны. Та, которой я вручила бы ключ от своего сердца, если б он существовал.

В её клубе есть крохотная каморка — служебное помещение, где я переодеваюсь и оставляю вещи забитой тётки за тридцать. Здесь я преображаюсь, сбрасывая, как змея, шелудивую кожу своей судьбы.

— Он же убьёт тебя, если узнает, — талдычит она раз за разом, но я только пожимаю плечами.

— Не узнает. Ему не до того. Я осторожна. К тому же мне везёт, — подмигиваю и улыбаюсь.

Это правда. Всегда везло. В лотерею. В жизни. В работе. Во всяких безумствах. Не повезло всего лишь один-единственный раз. И то под вопросом — смотря с какой стороны поглядеть.

— Ладно бы хоть с пользой, — вздыхает Вета, — но ты ж ничего не чувствуешь.

Она и это знает. У меня от неё нет секретов. Какое счастье, что я могу позволить себе подобную роскошь — иметь человека, которому могу рассказать всё и поплакаться в жилетку. И найти понимание.

— Да, я мертва ниже пояса, — смотрю ей в глаза. — Суть не в этом, Вет.

— А в чём суть так рисковать, Катюх?

— В охоте, — улыбаюсь одними уголками губ. — В охоте на живца. Мне нравится риск. Это меня будоражит.

— Однажды ты напорешься на какого-нибудь больного ублюдка.

— Мне везёт, — пожимаю плечами. — А если не повезёт, значит перестану мучиться.

Я выхожу через чёрный ход. Тот, где меня никто не увидит.

Город большой. Он похож на огромное уродливое животное с извилинами улиц-вен. Можно менять маршруты и ни разу не возвращаться в те места, где я уже побывала. Можно блуждать по огрубелой шкуре и не оставлять следов. Завтра прольётся дождь и скроет отпечатки каблуков моих туфель. Завтра у города будет другой день, что скроет тайны и непотребства.

Я, конечно же, вру Вете. Это единственная ложь, которую я себе позволяю. Она простит и поймёт, если однажды узнает или я сама откроюсь.

Дело не в охоте и риске. Дело в самой обычной мести. Извращённой и уродливой. Слабой и глупой. Но это моя личная вендетта монстру, которому я пожертвовала лучшие годы своей жизни.

Я не жалею. Это мой выбор. Как и месть, что позволяет мне держаться на плаву и не тонуть.

2. Артём

День не задался с утра. Точка. Где-то там должна быть запятая, но я находился в отвратительном настроении, поэтому не желал её искать.

— Ещё раз накосячишь, — рычу я на Епифанова, — выгоню взашей. Будешь с протянутой рукой милостыню просить на площади Мира. Потому что я тебе такой волчий билет выпишу — никуда, выше дворника, тебя не возьмут. Ты меня понял?

Епифанов челюстями скрежещет, как будто зерно перемалывает до муки. Кивает зло. Глаз не поднимает. Он и сам в курсе, что не справился, но это его второй прокол, поэтому есть повод призадуматься. Везде ценятся профессионалы, а не те парни, что раз за разом подставляют твою голову под раздачу орехов.

Мне тяжело. Я их начальник, они — мои подчинённые. Свора мужиков. Здоровых, мощных профи. Отряд киллеров — это в скобках, за чертой документов и бумаг. Охранники, телохранители — это их прямые обязанности.

Охранное агентство «Шанс». А мне двадцать восемь. Им — кому больше, кому немного меньше. Сильно молодых берём «на подтанцовки» и то только с отличными данными и безупречным послужным списком. В общем, для аксакалов я не ахти какой авторитет. Вон, как для Епифанова.

Мне бы поинтересоваться. Расспросить. Он не просто так косячит, а по причине. Наверное, в семье что-то. Но мне настолько всё это неинтересно, что я даже и не начинаю. Хорошо. Вру. Я не --">