Маргарита Дюжева - Вот теперь ты пожалеешь, Кулакова!

К чему я тут распыляюсь, описывая себя распрекрасного? Во все не по причине самолюбования…ну разве что самую малость.

Основная причина заключается в том, что в нашей фирме пополнение.

Снова шутка судьбы.

Дорогая Диночка устроилась к нам секретарем. Представляете? Я босс, красавчик и просто душка, а эта зазнайка-отличница всего лишь секретарь, девочка на побегушках!

У нее лицо от ярости треснет, когда увидит меня! Когда поймет, что все изменилось, и что я на коне, а она в самом невыгодном положении. Я ей тюленя этого поганого припомню! Устрою не работу, а каторгу. Пусть побегает, помучается!

Или может наоборот сделать? Влюбить в себя, а затем посмеяться и бросить? Сказать, что не слишком хороша для меня, и отправить восвояси? Пусть локти кусает! Поревет, в конце концов!

А что? Отличная идея! Будет знать, как людей доводить!

Все решено.

Я буду мстить! И бойся моей мсти! Бойся, Кулакова! Час расплаты близок!

***

Дина

— Дина! Как ты могла? — отец схватился за голову, а мать театрально прилегла на диван, прижимая руку к сердцу, и тихим, преисполненным муки голосом просила «воды, дайте мне воды».

— Что не так? — я стояла перед ними, сложив руки на груди и всем своим видом показывая, что отступать не собираюсь, что в этот раз их спектакль пройдет мимо.

Сколько я себя помню, стоило мне в чем-то заупрямиться и проявить свою волю, не совпадающую с родительской, как отец начинал экспрессивно заламывать руки, взывая к моей совести, а мать включала умирающего лебедя. Все это с одной целью — чтобы я смутилась, отступила, почувствовала себя виноватой и сделала так, как они считают нужным.

Я очень люблю своих родителей, они замечательные. Но для них существует только два мнения — их собственное и неправильное. Причем они всегда были удивительно синхронны и действовали в едином пламенном порыве, особенно когда речь заходила о моем воспитании и перевоспитании. Будь то школа, выбор кружков, выбор ВУЗа. Про личную жизнь вообще молчу. Чтобы они одобрили кандидатуру, надо как минимум привести потенциального бойфренда к нам домой, где его заставят заполнить анкету на ста листах, проверят умение играть на фортепиано и подсунут задания из ЕГЭ.

По этой причине личную жизнь держала в строжайшем секрете, лишь пожимая плечами, когда они об этом спрашивали. Наши представления о том, какой мужчина мне нужен не совпадали категорически. Как и мнения о том, что такое достойная работа.

Мои родители — педагоги. Матерые, фанатичные, уверенные, что призвание каждого достойного человека — это нести свет знаний в массы. Поскольку себя они считали крайне достойными, и не сомневались, что дочь у них тоже просто обязана быть достойной, то мой путь был предопределен с самого начала.

Я должна была стать учителем! Рассказывать детям уравнение Менделеева-Клапейрона, ходить с томиком Достоевского подмышкой, объяснять, чем отличается мейоз от митоза, вести внеурочные занятия и падать в обморок от восторга, при одной мысли о классном руководстве.

Мой робкий писк о том, что я как бы не горю желанием впрягаться в колесницу педагогики, остался неуслышанным.

Я терпела. Стиснув зубы, делала что они хотят, лишь бы не расстраивать дорогих родителей. Получила высшее педагогическое, даже кандидатскую по данному профилю заимела, но любовью к этой профессии мое сердце так и не наполнилось.

Поэтому увидев вакансию секретаря в фирме, специализирующейся на информационных технологиях, не раздумывая, подала резюме. Не то чтобы я мечтала заниматься бумажками и отвечать на звонки, мне просто хотелось самой выбрать свой путь.

Моя кандидатура их удовлетворила, собеседование прошло удачно, и с понедельника меня ждали на новом рабочем месте. О чем я и сообщила своим дорогим родителям.

Итог: папа вопит «как ты могла»? Мама, слабо всхлипывая, просит воды и тянет ко мне дрожащие руки.

Переигрываете, товарищи манипуляторы! Эх, как переигрываете! Не верю ни на грамм!

В этот раз я сделаю по-своему, так как надо мне, ибо не хочу провести всю жизнь за проверкой тетрадок, обсуждением «успехов» тридцати разнокалиберных обалдуев и принимать на ночь тридцать капель эфирной валерьянки.

Не мое это! Не мое!

Я это давно поняла, теперь настала очередь донести светлую правду и до родителей.

— Дина! Быть секретарем — это унизительно! — не сдавался отец.

— Почему?