Анна Брукс - Люби меня

перехватывает дух, и мужчина передо мной ухмыляется.

Немного удлинённые каштановые волосы, темно-карие глаза, линия подбородка, способная резать стекло, и чёрная футболка, сидящая на нём как перчатка, делают его образцом сексуальности. Его джинсы так низко сидят на бёдрах, буквально умоляя стянуть их. Он проводит пальцами по волосам, и край его футболки обнажает плоский живот.

— Привет.

Даже голос у него сексуальный. Глубокий. Соблазнительный.

Он усмехается, и я в буквальном смысле мотаю головой, чтобы сосредоточиться.

— Чем могу помочь?

— Я собирался взять сэндвич, но, похоже, вы закрываетесь.

О боже, у него южный акцент.

— Нет, всё в порядке, — делаю шаг вперёд. — Какой бы вы хотели?

Его взгляд неторопливо скользит по моему телу, и когда он останавливается на моей груди, я борюсь с желанием скрестить руки. Я прочищаю горло, и он снова ухмыляется и, наконец, смотрит мне в лицо.

— Мне всё равно, дорогая. Любой, какой ты можешь быстро приготовить.

— Хотите содовой, пока ждёте?

— Нет, — мужчина разворачивает стул, садится на него и достаёт из кармана телефон. — Мне и так нормально. Спасибо.

Прежде чем отправиться назад, я вновь бросаю на него взгляд, затем быстро толкаю дверь, чтобы сделать ему дежурный сэндвич на ржаном хлебе. У меня дрожат руки, поэтому я делаю глубокий вдох, достаю кольцо, которое ношу на серебряной цепочке, и тереблю пальцами золотой ободок. Его текстура успокаивает меня. Воспоминания усмиряют мои нервы. Я прячу кольцо под рубашку и заканчиваю готовить ему еду.

Вернувшись к его столику, протягиваю ему бутерброд в завёрнутом пакете.

— Всё готово.

Он смотрит на пакет в моей протянутой руке, облизывает губы и встаёт.

— Выгоняешь меня?

— Что? Нет. Мне показалось, что вы торопитесь.

Я отказываюсь признавать, что его присутствие нервирует меня. Никто и никогда на меня так не действовал. По общему признанию я обычно закрываюсь внутрь раковины, но тут что-то из другой оперы. Он привлекателен, не более того. Я могу посмотреть, верно?

— Торопился.

— А теперь уже нет?

Его длинные пальцы обхватывают мои, все ещё держащие пакет, и я втягиваю воздух от внезапного прикосновения, что является ошибкой, потому что запах его кожи и тёплых специй сливается с напряжением в воздухе и заставляет мои колени дрожать.

— А теперь нет, — он осторожно забирает у меня пакет и садится. Я начинаю отходить, но он выдвигает стул рядом с собой. — Присаживайся.

— О, эм, спасибо, но мне нужно…

— Садись, детка.

О, нет. Я не куплюсь на его обаяние. То, что он использует ласковое обращение, которое, вероятно, опробывает на каждой женщине, с которой хочет переспать, не означает, что я буду одной из них.

— Не называй меня так.

Его брови резко поднимаются.

— Хорошо. Как тебя зовут?

Я скрещиваю руки на груди и не двигаюсь с места. Не знаю, кем этот парень себя возомнил. Вероятно, у него были женщины, сидящие, лежащие или стоящие на коленях от одного лишь проблеска его идеально ровных зубов.

— Рейн.

— Рейн, — моё имя слетает с его языка. — Красиво.

— А тебя?

— Вон.

— Вон? — повторяю я по причинам, которых даже не знаю. Необычное, но чертовски сексуальное имя.

Он откусывает кусочек от своего сэндвича, а я, как приветливая хозяйка, наливаю ему стакан воды.

— Спасибо, — бормочет он между укусами. — Это действительно чертовски вкусно.

Наконец я сдаюсь и плюхаюсь на стул. Обслуживание клиентов и всё такое.

— Знаю, — я пожимаю плечами. Мы семь лет подряд выигрываем награду за самые лучшие сэндвичи. Мы знаем своё дело.

Он облизывает губы, стирая с них особый соус.

— Ты забавная, Рейн.

— А ты — ходячая проблема.

Я знаю этот тип мужчин. Нахал. Бабник. Потаскун. Такого мужчину хочет изменить каждая женщина. Включая меня.

Он не возражает и продолжает есть. Запихнув в рот последний кусок, он комкает бумагу и допивает воду. Я иду за ним к мусорной корзине, а затем к двери.

— Спасибо. Я умирал с голоду.

— Пожалуйста.

Проходит мгновение, и воздух сгущается, напряжение усиливается. Похоже, он хочет что-то сказать, но качает головой и открывает дверь.

— Увидимся позже, дорогая.

— До встречи.

Я закрываю и запираю за ним дверь, затем кладу руку на сердце. Этого не может быть. Нечто подобное никогда не повторится. Я этого не допущу. Я отказываюсь. Последние --">