Джессика Гаджиала - Рождество на побережье (сборник) (ЛП)

Поэтому я просто откинулся на спинку стула и наблюдал, как она три часа нанизывала гирлянды на дерево, о котором договорилась, чтобы мы пошли и срубили.

— Звезда или ангел? — спросила она, когда закончила, поворачиваясь ко мне с ними в руках.

И я не знаю, что, черт возьми, на меня нашло, потому что никто из тех, кто когда-либо встречал меня, никогда не мог обвинить меня в том, что я слащавый, или сентиментальный, или, черт возьми, даже милый.

Но стоя там, мерцающие огни позади нее, еще больше разжигая ее блестящие рыжие волосы, щеки раскраснелись от огня, который она настояла разжечь, маленькие серьги-колокольчики, свисающие с ее ушей, да, я думаю, это просто вывело меня из себя.

— У меня уже есть ангел, детка.

Тогда ее глаза тоже растаяли, заставляя меня задуматься, может быть, желание быть сентиментальным должно быть тем, с чем мне не следует так сильно бороться.

Тающая Саммер уступала только возбужденной Саммер.

— О, пой, хор ангелов. Пой в ликовании…

— Детка, какого хрена ты делаешь? — спросил я, выходя в конец коридора и видя ее на кухне.

Или то, что раньше было кухней.

Теперь, ну, это выглядело так, как будто около пяти дюжин пекарен взорвались по всему пространству.

Я был почти уверен, что у меня нет противня для печенья.

И все же их было по меньшей мере десять вокруг нее, некоторые беспорядочно лежали везде, на микроволновке, а один ненадежно примостился на крышке кофеварки.

С другого конца комнаты я не мог разглядеть, что это за печенье, но весь дом пах сахаром, шоколадом, арахисовым маслом и пряниками.

— Ой! Я тебя разбудила? — спросила она, поворачиваясь с извиняющимся видом, с длинной полосой муки на щеке и чем-то красным на кончике носа.

Чертовски симпатичная штучка, которую я, кажется, когда-либо видел.

Симпатичная?

Какого хрена?

Я терял самообладание.

Но, наблюдая за Саммер тут, на моей кухне, в пижаме с леденцами и рубашке, на которой было написано, что Непослушание — неприемлемо, я был почти уверен, что, если она потеряет его, я никогда не хотел его найти.

— Ты спала? — спросил я, подходя ближе и видя остатки муки, сахара, масла и яйца, разбросанные по всем поверхностям.

Саммер была кем угодно. Только не поваром.

— У меня было несколько часов, — сказала она мне, поворачиваясь, чтобы открыть духовку, наклоняясь, чтобы заглянуть внутрь, давая мне слишком хороший вид на ее круглую, идеальную задницу.

Даже в принте из леденцовой трости была чертовски сексуально найти эту штучку у себя на кухне в пять утра.

— А потом у тебя возникла внезапная, настоятельная необходимость испечь восемь дюжин печенья?

Она повернула голову через плечо ко мне, ухмылка растянула ее идеальные губы. — Ты помнишь, что случилось, когда я испекла те сахарные печенья в форме индейки на День благодарения?

Она имела в виду, когда она сделала две дюжины, и мужчины набросились на них, как будто они не ели неделями, заставив двух взрослых гребаных мужиков ввязаться в драку из-за последнего.

— Точно, — согласился я, когда она потянулась за прихватками для духовки, вытащила из духовки еще два противня с чем-то похожим на мятное печенье с шоколадной крошкой, положила их сверху, затем перешла к другому набору, осторожно сняла сахарное печенье в форме шляпы Санты и положила их в гигантский пакет на молнии.

— Я имею в виду, я не знаю, сколько мужчин будет рядом на Рождество, — продолжала она, пожимая своими маленькими плечиками. — Но я думаю, что парни постарше, которые так и не остепенились, и молодые парни, у которых нет семей, могут быть где-то поблизости. Я хочу, чтобы у них тоже было немного печенья.

Печенье.

И весь дополнительный ужин, который она планировала приготовить там после того, как мы поужинаем у нас дома.

У этой женщины было большое сердце.

Она также принимала моих людей как своих собственных.

И не только Кэша, Волка и Репо. Или даже просто Вина и Шреддера.

Нет.

Даже те, кто раздражал ее своим женоненавистническим дерьмом.

Она заботилась о них всех.

Она хотела, чтобы у них была ветчина, фаршированная индейка, картофельное пюре, запеканка из зеленой фасоли и печенье.

Я должен был признать, что после того, как она распространила свой День Благодарения, я, Кэш, Волк и Репо, праздновали первый настоящий раз с тех пор, как все мы были детьми, это был, возможно, --">