издёвками, словно пока ещё лёгкими пощёчинами. — Учти. Я не привык повторять свои требования по нескольку раз. Если кто-то не понял моих слов ни с первого, ни со второго раза…

— Вы испытываете к данному человеку ненавистное вами разочарование?

Одна из густых тёмных бровей Стаффорда изогнулась вверх, а губы сжались в неопределённой мимике.

— Именно, Дейзи. Так что, выбирать сейчас только тебе. Либо разворачиваться и уходить отсюда без чужой помощи, либо…

Меня невольно качнуло, то ли от сильного толчка сердца, то ли от пошатнувшегося под ногами пола. Но я каким-то чудом устояла и даже сделала пару неровных шагов к ближайшему ко мне ламповому столику, чтобы положить на него свою сумочку подрагивающей навесу рукой. А дальше…

Дальше всё ещё больше начало походить на какой-то бредовый и едва осмысливаемый сон. Я стала раздеваться. Естественно стараясь не смотреть в сторону хозяина дома, словно спасаясь от реальности и прессующей близости данного человека столь банальным образом. Как будто я не ощущала его взгляда и самого присутствия, способных довести любого храбреца до нервного срыва. Но в том-то и проблема. Мне нельзя было сейчас срываться. Я должна была пройти этот круг ада, во что бы то ни стало. До конца! До победного!

***

Кажется, большая часть совершённых мною действий так и не отложилась в моей памяти. И я не только не запоминала, что делала, но и практически ничего не чувствовала. Будто находилась в плотном коконе из горячего вакуума, который защищал моё сознание ложной анестезией. А может я действительно ничего такого не испытывала, поскольку заранее была готова к более худшим вариантам. А так… раздеться, пусть и без особого изящества…

— Догола, Дейзи.

Голос Стаффорда впервые за последние минуты вернул меня в реальность, словно хлёсткой пощёчиной. Хотя, до этого я старалась не смотреть в его сторону, как раз по этой же причине — в попытке абстрагироваться от его близости и всей ситуации в целом.

Но стоило ему подать лишь один свой голос и всё. Как шоковым разрядом по коже, позвоночнику и всем натянутым нервам. Я даже неосознанно вздрогнула, интуитивно скосив взгляд в его сторону и на какое-то время замерев в нижнем (ещё и самом сексуальном, какое только смогла у себя найти) чёрном белье в далеко не изящной позе.

— Согласись, я же должен увидеть, что ты собираешься мне предложить в качестве одной из возможных компенсаций. Или ты думаешь, я страдаю от недостатка женского внимания, что готов наброситься на любое дышащее и двигающееся существо, называющее себя девственницей?

В этот раз он вообще не улыбался, пусть в его словах и ощущалась ироничная издёвка. А его взгляд… Господи… У меня снова перехватило дыхание, будто переклинил клапан в районе диафрагмы, а сердце — через каждую бешеную серию ударов пропускало то по одному, то сразу по нескольку толчков.

Даже с расстояния в семь ярдов, я видела насколько глаза мужчины были наполнены сейчас пугающей темнотой (почти чернотой) бездонного омута его истинной сущности. Будто заглядываешь, пока ещё издалека, в равнодушную, но явно ненасытную бездну, которая в любую секунду могла притянуть тебя к себе и поглотить за считанные мгновения.

— Тебе известны мои требования, так что… повторяться я не намерен.

Да, конечно! Я всё прекрасно помнила! И за те деньги, которые я собиралась у него просить, я точно не имела никакого права тянуть время или раздумывать над своими дальнейшими действиями. К тому же… я так же знала к кому и на что шла. И, как правило, девственность теряют без одежды. Или, по крайней мере, без трусиков.

Естественно я сделала и это. И едва ли скрепя сердце. Скорее, как и до этого, мало что запоминая из собственных действий и так же почти что ничего не чувствуя. Может лишь лёгкое облегчение, оголившись полностью и краснея ещё больше, но не думаю, что от переживаемого чувства стыда. Если не смотреть на своё же тело, то на вряд ли можно ощущать себя голой, когда вся буквально горишь и одновременно жаждешь скончаться прямо на месте. Голой я себя ощущала под изучающим и абсолютно бездушным взглядом Стаффорда, в котором вообще невозможно было ни черта прочесть.

— Подойди ближе. — его приказ прозвучал очередной отрезвляющей пощёчиной, хотя и без особых изменений в тональности. Так же равнодушно и спокойно, как и до этого. Не тише и не громче, пусть мне и показалось, --">