Мария Манич - Сводная сестра для мажора

не ищем. Ни водителей, ни других сопровождающих. Попытайтесь вон с теми дамами, у них на лбу написано, что они пришли сюда не восхищаться вокальными данными солиста. Идём, Надь.

Тяну одногруппницу за руку, но она всё же умудряется засунуть свой номер, быстро накорябанный на салфетке, этому самому Альберто.

— Белова, ты в универе просто божий одуванчик! Что за мегера сейчас чуть не покусала бедного Альберто? Кто в тебя вселился? Это ты так расстроилась из-за того, что он перенервничал и случайно толкнул тебя? Да парень полчаса собирался с духом, чтобы к нам подойти! — ворчит Надя уже на улице, пока мы пытаемся вызвать такси. — Я прям не узнаю тебя.

— Ты меня и не знаешь, — отвечаю тихо.

К нам одновременно подъезжают две машины такси. Одна жёлтая, другая белая. Я запоминаю номер той, в которую села Надя, и скидываю вместе со своим маме. Она прочитывает сообщение через пару секунд, несмотря на то что время уже позднее.

«Хорошо погуляла, доча?»

«Все нормально, мам. Спи».

Печатаю ответ и закрываю мессенджер.

«Позвоню завтра» — высвечивается на экране.

Оставляю непрочитанным.

Спустя двадцать минут я поднимаюсь в лифте на девятый этаж элитной многоэтажки. В квартиру, которая на данный момент считается моим домом. До восемнадцати лет я жила с мамой совсем в другом городе. И спустя семь месяцев после переезда я так и не привыкла к своей новой комнате. Она не моя. И дом этот моим никогда не будет, потому что хоть отец и поселил меня сюда, эта квартира принадлежит совсем другому человеку.

Поворачиваю ключ в замке и вздыхаю с облегчением, только когда закрываю дверь с обратной стороны. Погуляла, называется. Нервы как канаты натянуты, и сердце грохочет с утроенной силой. Теперь в душ и спать, до утра осталось не так много времени.

— Где ты была? — раздаётся голос в темноте, и тут же в прихожей загорается яркий свет, ослепляя меня.

Сердце в груди дёргается и на секунду останавливается. И совсем не потому, что от этого голоса по моей коже каждый раз бежит стадо мурашек. А потому, что его обладатель, не моргнув глазом, сдаст меня моему отцу и своей матери. Лишь бы я убралась из его квартиры, и ему не пришлось больше присматривать за мной.

— Гуляла. Извини, что забыла предупредить тебя, мамочка, — огрызаюсь, скидывая громоздкие белые кроссовки на пол.

Расстегиваю объëмный пуховик и запихиваю его в шкаф, внизу замечаю большую спортивную сумку и хмурюсь. Я рассчитывала, что сводный братец прикатит со своих сборов и игры только через пару дней. И мои ночные похождения останутся тайной. Для него и для моего отца.

— Шмотки сменила, и смелости сразу прибавилось? — хмыкает Чернов. — Поздновато для прогулок.

— Забыла спросить у тебя разрешения. А, нет… не забыла.

Щурюсь, прикрывая рукой глаза, разглядывая привалившегося плечом к косяку Мишу. Который (внезапно!) стоит без футболки, и я только сейчас это понимаю. Скольжу взглядом по кубикам пресса вверх к его грудным мышцам, на которых выбита татуировка. Размашистые крылья птицы с песочными часами посередине, через которые стекает песок. Она мне нравится, очень красивая работа, так и тянет рассмотреть её поближе и прикоснуться. Чего я никогда в жизни не сделаю!

— Нравится? — нахально спрашивает Чернов, поймав меня за разглядываем.

Его светлая кожа покрыта каплями воды, словно он недавно вышел из душа. Мышцы рук вдруг напрягаются, когда Чернов меняет свою расслабленную вальяжную позу, скрестив предплечья на груди, закрывая мне обзор.

Да, определенно мне нравится. Нравится настолько сильно, что в пальцах появляется зуд сейчас же взять карандаш и набросать на листке всё, что я успела разглядеть.

Но он об этом не узнает.

— Кто? Ты? — приподнимаю брови и громко смеюсь, запрокинув голову.

Надеюсь, выходит натурально, а не как у актрисы из плохого ситкома.

Чернов мрачнеет и начинает двигаться. Быстро, как хищник, который давно затаился, выслеживая свою добычу, а сейчас наконец-то вышел на охоту. Он загоняет меня в самый угол прихожей, потому что я вдруг поддаюсь его влиянию и пячусь назад. Пока моя спина не касается стены.

Изо рта вырывается судорожный вздох, а кожа покрывается тысячами мелких мурашек. Это из-за холода, уверяю я себя. На мне лишь тонкая футболка, а стена, к которой виртуозно прижал меня Чернов, смежная с подъездом.

— Ты тоже не нравишься мне, Белова, — произносит медленно и вкрадчиво Миша.

--">