Юлия Оайдер - Невеста для профессора

лица на экране ноутбука по видеосвязи и просто услышать привычное: “Как поживает наша золотая середина?”.

“Золотая середина”, потому что вклинилась между двумя братьями шатенами, эдакая блондиночка с зелеными глазами, вся в отца.

Не знаю, что такого должно произойти, чтобы я вынырнула из этого вязкого болотца печали. К тому же, третий курс обучения на физическом факультете приближается неумолимо, пугая новыми предметами, зачетами и практикой.

Большее время в юности со мной возился старший брат Эдгар, наши интересы пересекались и поэтому я пошла по его стопам — на физфак.

Кто-то смеется, что я “блатная”, но это неправда. То что мой брат исполняющий обязанностей декана физического факультета не значит, что я тупа как пробка.

— Кто последний, тот посуду моет, — слышу за спиной баритон старшего брата и вздрагиваю от неожиданности, закрывая заметки в телефоне.

До сих пор не отвыкла вести импровизированный дневник. Просто порой бывают такие моменты в жизни, которыми не хочется делиться даже с лучшими друзьями.

— Как скажешь, — улыбаюсь брату, с деланным аппетитом доедая свой омлет.

— Ия, они приедут на новый год, обязательно, — понимающе вздыхает он. Чувствует и знает, что я скучаю по родителям. — Будь добр, хотя бы за завтраком отлипать от ноутбука! — Эд поворачивается и отвешивает утупившемуся в монитор мелкому подзатыльник. Ну, как мелкому, Ян всего на два года младше меня, совершеннолетний парень.

Братья направляются на второй этаж, а я начинаю загружать посуду в посудомойку. Спустя пару минут с улицы доносится громкий рев двигателя автомобиля и знаменитая песня “Свит Дримс”. Непроизвольно морщусь — я не любитель ретро. Ох, громко-то как…

Я что, попала в восьмидесятые и у нас под окнами коттеджа проложили гоночную трассу?!

Подхожу к окну, чтобы рассмотреть хорошенько того идиота, что решил устроить дискотеку ранним утром. Мой взгляд сначала сталкивается с вульгарной, ярко красной спортивной тачкой с откидным верхом, а уже потом мне удается рассмотреть владельца сего безобразия.

Высокий, спортивного телосложения, темные волосы, отросшая щетина, модные солнечные очки на глазах, а еще этот кадр уверенной походкой направляется к нашим воротам и жмет на кнопку домофона.

Бывало ли у вас такое чувство, когда ты с первого взгляда понимаешь, что человек тебе ненавистен? Вот его испытываю сейчас, это едкое чувство. В душе все переворачивается и хочется сделать так, чтобы он исчез или же провалиться самой сквозь землю. Дурь полнейшая! Сама бы никому не поверила, скажи мне подобное.

Заставляю себя отбросить лишние эмоции и рассматриваю лицо незнакомца. Мне он кажется знакомым, вот только не припомню точно, где именно видела этого мужчину.

— Это Макс! — кричит Эд, торопливо спускаясь по лестнице. — Забыл сказать, он поживет у нас в гостевой недельку другую, пока не найдет жилье.

Замираю на месте, переваривая полученную информацию.

Из всех знакомых Максов моего брата я помню только одного, которого родители между собой злобно называли “этот”.

Этот учился с Эдгаром в лучшем техническом вузе Германии и периодически втягивал брата в неприятности и разборки, из-за чего родителям приходилось несладко.

«Эду снова грозят отчислением за порчу имущества! Эда поймали в запрещенном для студентов клубе! И все из-за… этого!».

Этот с детства ставился мне в пример, как зло во плоти и эталон никчемности и избалованности. Но как только брат вернулся в Россию про его дружка все забыли. Все, но видимо не Эд, радостно приветствующий крепкими дружескими объятиями гостя.

Сейчас глядя на этого мажора в модных шмотках и с ключами от дорогой тачки в руках, ступающего в уличной обуви по ковру гостиной, я полностью понимаю неприязнь своих родителей.

Верх наглости и неуважения! Так сложно разуться?!

— Где твоя мелочь? — смеется мужчина, хлопнув брата по плечу. — В школе?

— Обе мелочи уже учатся в универе, — ржет Эд и неожиданно поворачивается ко мне, до сих пор стоящей возле окна. — Это Ия, кстати…

Встречаюсь взглядом с пронзительными карими глазами, нагло изучающими мою фигуру с ног до головы, и вижу на лице мужчины искреннее удивление.

— Бог мой, я думал тебе только двенадцать! — громко восклицает он.

— Было двенадцать. Восемь лет назад, — не прерывая зрительного контакта выпаливаю я, а его губы растягиваются в ухмылке.

— Я Макс. --">