Эль Кеннеди - Неудачник

что-то в этом роде.

Последнее, о чем я думаю, это о переспать с кем-то. Мне потребуются недели, чтобы перестать видеть демонстрацию родительского вертикального секса, которая в настоящее время атакует мои глаза. Фенн, должно быть, прочитал на моем лице эту мысль, потому что он усмехается и подталкивает ко мне стакан с чем-то.

— Да. — Он качает головой. — Не время и не место. Это как дрочить, когда я знаю, что мой отец в соседней комнате. Не могу возбудиться. Как-то не по себе, понимаешь?

Парень слишком любит делиться.

— К счастью для меня, — добавляет он, пожимая плечами, — он не часто бывает рядом.

С танцпола моя мама машет нам рукой. Затем она быстро забывает о нашем существовании, когда отец Фенна обхватывает ее задницу через белое атласное платье. Он крепко сжимает ее, и меня чуть не тошнит. Если говорить о свадьбе, то это — преуменьшение. Здесь больше персонала, чем гостей. Только мы четверо, все одетые для этого уютного маленького упражнения в психологической войне.

— Это больно, — простонал я в стакан с тем, что не чувствую вкуса, когда глотаю. — Это все равно, что смотреть сексуальную сцену по телевизору рядом со своими родителями.

— Нет, это как смотреть на своих родителей в сексуальной сцене по телевизору рядом со своими родителями. — Фенн не может отвести взгляд, ему явно противно, но он странно очарован. Он смывает эту мысль глотком шампанского.

— Мне одновременно стыдно и противно от самого себя.

В качестве акта милосердия Фенн пихает бутылку мне. — Держи, парень. Никогда не рано разрабатывать механизмы преодоления проблем.

Я подношу тяжелую бутылку к губам. — Твое здоровье.

Особенность дорогого шампанского в том, что оно пьется быстро. Я едва замечаю, как Фенн на секунду передает пустую бутылку. Наши родители продолжают тереться друг о друга в замедленной съемке под саундтрек из ретро. Тем временем DJ-садист сидит в своем телефоне и проверяет Twitter, не обращая внимания на нашу боль.

— Это странно, да? — Фенн сейчас занят созданием деформированного оригами из вышитой тканевой салфетки. — Я имею в виду, если бы они оба умерли прямо сейчас. Допустим, люстра милосердно падает им на головы, пока мы тут сидим. И осколок стекла, пролетев через всю комнату, перерезает мне аорту, и я почти истекаю кровью, прежде чем впасть в кому — по закону ты должен будешь решить, когда меня отключат от сети.

— О чем ты, блядь, говоришь?

Парень потягивает шампанское и думает, что он Ницше.

— Я говорю, что это большая ответственность. Быть семьей. Что мы вообще знаем друг о друге? — Он делает паузу, разглядывая мое лицо так долго, что мне становится не по себе и я отстраняюсь. Пьяные известны своими внезапными вспышками гнева. — Я уже забыл, как тебя зовут, — говорит он к своему собственному изумлению. — Черт, я действительно забыл егою

Я не могу удержаться от ухмылки. — ЭрДжей, — говорю я, как разкогда очередной медленный джем заполняет бальный зал. Христос. Хватит. Я хочу убить этого DJ. Он, наверное, делает это специально.

— Это сокращение от чего-то? — спрашивает Фенн.

— Как будто мои родители только что выбрали свои любимые буквы алфавита, пока доктор подвешивал меня за ногу вверх ногами?

— Правда?

— Нет. Это сокращение от Ремингтон Джон. — Я достаю телефон, слегка прикрывая экран, когда нахожу MacBook в сети Wi-Fi. Назовите это догадкой, но я предполагаю, что машина под ником «Grandmaster Gash» принадлежит инструменту в наушниках, который управляет музыкой.

— Ремингтон Джон? — Фенн громко фыркает. — Как синие воротнички, — замечает он, и на поверхность вырывается подтекст богатого мальчишки.

Отвлекаясь, я открываю Spotify на заднем плане и пытаюсь вспомнить, о чем мы говорили. — Мой отец увлекался Дэвидом Кэррадайном в 80-х. Я не знаю. Что, черт возьми, за музыкальное название такое Феннелли?

Он невозмутимо пожимает плечами. — Мой отец, наверное, сказал бы, что это старая фамилия. Но я уверен, что моя мама взяла его из бэйби-блога.

В середине особенно мучительного исполнения песни Криса Айзека «Wicked Game» в аудиосистеме внезапно раздается вопль Weird Al.

Диджей сбрасывает наушники и чуть не падает на свой табурет, пытаясь понять, почему он не может получить контроль над воспроизведением.

— Что, черт возьми, только что произошло? — Фенн смотрит на меня, потом на мой телефон. — Это ты сделал?

Я закатываю глаза. — Я бы хотел. Я просто проверяю --">