Алиса Ковалевская - Она уходит со мной-2

отчаяния, я не поверила. Вгляделась в бледное лицо с лихорадочно сверкающими глазами. – Не понимаешь, — процедил он, сжал руку до боли и выпустил. – Бабло кончилось… Чёрт! Я пытался соскочить. Пытался, Ника…

— Тебе нужны деньги на…

Наши взгляды встретились. Я поглубже вдохнула. Брат выглядел озлобленным, больным и изнеможденным. Вытер нос, почесал шею и выматерился.

— Пойдём, — показала в сторону кухни. – Только разуйся. Я только что убралась. И руки помой.

Пока Лёня был в ванной, я обдумывала, чем могу ему помочь. Наверное, стоило послать его на все четыре, отдать двадцать тысяч, взять расписку и всё. Наверное. Но я заставила себя вытащить из глубины памяти счастливые моменты. Одним из них был день, когда мы все вместе поехали на мои соревнования. И Лёня тогда… Он гордо говорил всем, что девочка, занявшая первое место – его сестра. И ещё он подарил мне тогда связанный им из кожаных ремешков браслет. Когда-то всё было по-другому…

Я успела налить чай и разложить по тарелкам запеканку, а брата всё не было. Прислушалась и поняла, что вода в ванной не шумит.

Подозрения оправдались – в ванной брата не было. С нехорошим предчувствием я проверила спальню. Если он решил сделать из меня дуру и обчистить квартиру, не прокатит. В первую очередь потому, что брать тут нечего. Но спальня тоже оказалась пустой. Лёню я нашла в комнате Платона. Широко расставив ноги, он сидел на постели и рассматривал морду собаки-подушки.

— Ты что тут делаешь?

— Да так… — Лёня отложил собаку и поднялся мне навстречу. – Жалко, мелкого не застал. Хотя, оно и к лучшему.

Если бы Платон был дома, я бы просто не пустила его. Но говорить этого не стала.

— Я не разрешала тебе разгуливать по квартире.

— Так вышло.

Его хозяйские замашки раздражали. И всё-таки я заставила себя промолчать. Показала Лёне в коридор, а когда мы зашли в кухню, на стул у стола. Брат сел. С отвращением посмотрел на запеканку, но чай взял.

— Так у тебя есть деньги?

— На наркотики нет.

— Значит, есть, — заключил он.

Я не ответила. В кухне повисла тишина. Только с улицы раздался гудок машины. Лёня дёрнулся. Вытер нос и швырнул салфетку на стол.

— Мне надо, Ника, — прорычал. – Немного. Так сразу с этого не слезают. Ты видишь, в каком я дерьме?! А будет хуже.

— Так зачем ты залез в это дерьмо?! – сорвалась я. – Зачем?! Ты разве не понимал, с кем связался?! Я же тебе говорила…

— Ты говорила! – он вдруг подскочил на ноги, заорал. Схватил меня за плечи и стал цедить слова сквозь зубы: — А ты думаешь, мне было нормально?! Я хотел вот этого всего?! Ты хотя бы раз задумывалась, сколько на меня свалилось, когда родители погибли, Ника?! Да чёрт… — оттолкнул меня, провёл по волосам рукой и зверем обернулся. – Платона хотели забрать в дом малютки, тебя в детский. И… Дьявол, да надо было отдать вас! Устроил бы свою жизнь, а там… — не договорив, дёрнул головой.

У меня дрожали губы. Я поняла это, когда попыталась ответить. Лёня скривился, усмехнулся. Потёр шею.

— Чёрт… — едва не смахнув со стола чашку.

— Сядь.

Он послушался. Упёр локти в колени.

— Я как загнанный искал работу, чтобы мне вас отдали. А потом… Потом всё пошло не так.

Думала ли я когда-нибудь в этом направлении. Да. Но… Раньше всё казалось другим. Сделала нерешительный шаг к Лёне и остановилась, наткнувшись на его колючий взгляд. Достав сигареты, он закурил.

— В этом доме не курят, — не знаю, откуда у меня взялась решимость. Я забрала у него сигарету и затушила.

— В этом доме… — с издёвкой.

Проигнорировав её, я взяла свою чашку и встала у подоконника. Смотрела на брата, не зная, что сказать, что сделать.

— Сколько тебе нужно? – спросила спустя долгую минуту.

Он прищурился. Зря я задала этот вопрос. Зря.

— Я весь в долгах, Ника. Думаешь, почему я пришёл к тебе? – сказал и отвернулся. – Пацаны больше не занимают. Сказали, чтобы катился ко всем чертям, — с пренебрежением, отвращением. – Твари… Когда у меня на хате тусовались, было по кайфу… — скорее себе, чем мне. – Мне нужно много, Ника. Чем больше, тем лучше. Куплю дури, чтобы полегче стало, хоть часть отдам, а там…

— Ты же врёшь. Ты врёшь мне, Лёня.

— Да не вру я, — повысил голос снова. – Клянусь.

— Клянёшься ты…

В бессилии я вышла в прихожую. Вернулась с конвертом и протянула ему.

— Здесь двадцать.

Лёня взял. Мрачно хмыкнул.

— Даже расписку не потребуешь? Давай. Где там у тебя писульки. --">