Амелия Борн - Я тебя (не) прощу (СИ)

требующие ее подписи, сейчас все было как-то… странно. Неужели там серьезные проблемы?

И все же она доверчиво шагнула к нему и потянулась за документами, которые он держал в руках.

— Конечно, давай, — попыталась ободряюще улыбнуться. — Только скажи мне честно… в фирме что, все плохо?

Он промолчал. Она подняла на него глаза в поисках ответа и поймала на себе напряженный взгляд, который муж тут же попытался скрыть.

— Нет, все нормально. Обычные мелкие неурядицы.

Ей хотелось поверить ему, как верила всегда. Но… слишком хорошо успела его узнать — до мельчайших оттенков настроения, чтобы не понимать теперь — все далеко не нормально.

Едва скользнув глазами по документам, она дрожащей рукой поставила свою подпись и протянула бумаги обратно. Когда ее пальцы разжались, отпуская белые листы, до нее донесся смех, от которого все внутри мгновенно похолодело.

Смеялся муж. Смеялся отрывисто, горько, зло. Она испуганно посмотрела на него и встретила прежде незнакомый ей взгляд — жесткий, неумолимый, пугающий.

— А теперь — уходи, — холодно отчеканил он.

Ей показалось, что она ослышалась.

— Что? — едва сумела проговорить резко переставшими слушаться губами.

Он встряхнул перед ней пачкой бумаг.

— Ты только что передала мне все, чем владела. У тебя больше ничего нет.

Он говорил это, внимательно вглядываясь в ее лицо, алчно выискивая там что-то, известное лишь ему одному. Говорил, зло цедя страшные слова, но ее разум отказывался им верить…

— Арсюш, это что, шутка какая-то?

Она слабо улыбнулась, растерянным взглядом обводя его хищно заострившиеся черты.

— Это не шутки, — отрезал он, резко отворачиваясь, словно не мог выносить даже ее вида. — Даю тебе десять минут на то, чтобы взять самые необходимые вещи. Советую поторопиться, иначе я выкину тебя вообще ни с чем.

Она стояла, потрясенная, не в состоянии пошевелиться, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Как это все возможно? Вот только сегодня утром этот человек целовал ее, сводя с ума ласками, а сейчас теми же самыми губами говорил чудовищные, невозможные вещи…

Разве мог тот, кто поднял ее однажды на ноги, теперь самолично и уничтожить?.. Это не укладывалось в голове. Отрицалось всем ее существом.

— Почему? — спросила она, подходя к нему вплотную. Повторила — требовательно и отчаянно:

— Почему?

Он даже не повернулся. Лишь кинул — отстраненно и презрительно:

— Кажется, ты забыла, милая моя, почему я вообще на тебе женился.

Слова ударили, как пощечина, ноги подкосились. Она испуганно схватилась за спинку стоявшего рядом стула, пытаясь обрести хоть какую-то опору посреди рушащегося у нее на глазах мира. Мира, в который она так наивно и опрометчиво поверила.

Мотнув головой, она протянула к нему руку — жалко, умоляюще, точно нищенка, просящая подаяния. Только ей нужны были не деньги. Ей нужно было понять, как мог человек так измениться всего за несколько часов!

— Я никуда не уйду, пока ты все мне не объяснишь! — выпалила она с напускной решимостью, отчаянно впиваясь пальцами в его рукав. — Сегодня утром все было как обычно! Все было… хорошо. Сегодня наша годовщина, я готовила ужин…

Ее слова понемногу превращались в жалкий, несвязный лепет. Усилием воли она взяла себя в руки и спросила только:

— Что изменилось, Арс? Что произошло?

Его спина заметно напряглась. Ноги Авроры дрожали. Казалось, если она попытается сдвинуться с места в отчаянной попытке заглянуть ему в лицо — просто упадет. Упадет, как тогда… и больше уже не поднимется.

— Произошло то, что ты мне больше не нужна, — проговорил он издевательским тоном. — Я получил, что хотел. Так что…

Он выдержал паузу и отрывисто закончил:

— Поторопись, Ава. Иначе я потеряю остатки терпения и заберу последнее, что тебе дорого.

Позвоночник пробила ледяная стрела страха. Неужели он догадался о беременности?! Мысль, что этот человек отнимет у нее ребенка, о котором она так мечтала, сделала, казалось, невозможное — Аврора заставила двигаться свои буквально приросшие к месту ноги и, схватив впопыхах только сумку, валявшуюся в прихожей, кинулась прочь.

Прочь от самого дорогого человека, превратившегося вдруг в угрожающего незнакомца.

* * *

Настоящее время. Конец октября

— Лесь, ну не вертись ты!

Я с улыбкой перехватила --">