Мирослава Вячеславовна Кузнецова - Потому что ты ждешь меня…

Рассматривая всё происходящее, я не сразу заметила, как приоткрылась дверь. В операционную вошёл кто-то ещё, встал рядом со мной, и я поняла – это Он. Сразу так поняла, потому что дела мои ухудшились. Медики отчаянно боролись за мою жизнь.

– Давление падает!

– Адреналин!

Хирург отдавал команды быстро, чётко и делал всё исключительно правильно. Я неплохо разбиралась в хирургии, так как страстно мечтала учиться в медицинском институте, мечтала помогать людям, спасать им жизни. С самого раннего детства. Но мне была не судьба стать хирургом. Приходилось много работать, чтобы хоть как-то себя обеспечить, а подрабатывать санитаркой я начала ещё на первом курсе мед.колледжа. Тут уж не до серьёзной учёбы в медицинском институте. И спасать доводилось бездомных собак и кошек, и то, чтобы они не умерли с голоду зимой.

– Ты хочешь вернуться? – услышала я, – думай быстрее, счёт пошёл на секунды.

Счёт действительно пошёл на секунды.

– Дефибриллятор!

Моё тело подпрыгнуло на столе, но прямая линия и противный писк монитора означали остановку сердца, и ситуация не менялась.

– Увеличить разряд!

Я посмотрела на Него.

– У тебя есть возможность вернуться к жизни, твой путь ещё не окончен. Но ты можешь остаться здесь и быть помощником. Выбирать тебе.

Говорят, что в особенные минуты вся жизнь человека проносится у него перед глазами. Быстро, за несколько секунд. Мне вспомнились моменты раннего детства – как мальчишки отнимали сладости, которыми изредка нас угощали в детдоме. Как мой белый бантик исписали фломастерами, и я ревела весь вечер, а пришедшая на работу ночной воспитатель вместо того, чтобы пожалеть меня и успокоить, оттяпала ножницами мою косичку. Правда, потом она долго оправдывалась и утверждала, что только так можно было прекратить истерику, иначе дело могло дойти до психиатра. В знак примирения она принесла мне большой пакет, полный шоколадных конфет. Это было целое богатство! Я могла жить, как королева, несколько дней – конфеты были нашей твёрдой валютой, которая никогда не дешевела. Как сигареты и спиртное в старших классах. Но я отнесла конфеты мальчикам. Тем самым, что постоянно отнимали у меня сладости.

Они сначала ничего не поняли, но я повторила:

– Возьмите. Мне не нужно.

Главным среди них был рыжий веснушчатый Колян, по прозвищу "Дым" – наверное, потому, что курить он начал с семи лет, был отчаянным драчуном и забиякой, но всегда горой стоял за справедливость в серьёзных вопросах.

– Чего тебе, малявка? Иди отсюда, пока не получила по шее. А косичка твоя где?

Впервые со слезами на глазах я коротко рассказала, где моя косичка.

– Вот сволочь, – монотонно произнёс Колян, подразумевая воспитательницу, так безжалостно расправившуюся с моими волосами, – ты иди к себе. И успокойся, не плачь. Нам конфет не надо, мы же мужики.

– Нам бы водочки или коньячку, сигарет, шампанского, – кривляние мальчишек сейчас не было издевательским, и я, не зная, что делать, продолжала стоять.

– Иди, – повторил Колян, – пацаны, а давайте…

Воспитательницу долго травили и изводили, пока она не догадалась уволиться от греха подальше. С тех пор Колян немного опекал меня, делая это незаметно, потому что такие вещи у нас нисколько не приветствовались. Каждый должен был доказать сам, чего он стоит на самом деле.

Всё, что проносилось сейчас у меня перед глазами, было постоянной битвой, в которой помощи практически не было. Я – никому не нужная детдомовка. Мало кто помогал мне, лишь в старших классах, когда к нам в детдом пришла Антонина Петровна, всё понемногу стало улучшаться. И уже никто не обзывал меня и ни разу не ударил из-за моей хорошей учёбы. Антонине Петровне было тяжело бороться с непрекращающейся бюрократией и ненужной демагогией чиновников. Боролась она, не опуская рук, и я всегда брала с неё пример. Но сейчас брать пример мне не хотелось ни с кого. То, что произошло недавно, заставило меня взглянуть на жизнь по-другому.

"Ты никому не нужна, поняла? И мне тоже! Дура девственная, корчит из себя недотрогу. Двадцать один год скоро, а у тебя мужика не