Мария Летова - Грубиян на одну ночь

строго отвечает ее мужик.

— Серьезно? — закатывает глаза.

— Женя, — осаждает хозяйка. — Лимонад будешь?

— Лучше уж коньяка.

За столом минутная тишина.

Снова смотрю на очевидную виновницу этой, блять, молчанки.

Заработала?

Пышная грудь медленно опускается и поднимается. Судя по всему, любой негатив ни хера не мешает ей с оттягом расслабляться.

Тонкая рука сброшена с шезлонга, вторая лежит на плоском животе.

Ерзаю по стулу, шире разводя колени.

Осушив стакан до дна, тыльной стороной ладони прохожусь по губам.

Пора валить.

“Принцессы” — это не мой палисадник. Я, сука, не принц. Даже не дворянин. У меня в холодильнике мышь повесилась, и на последнюю кровь я вряд ли куплю женщине белый “лексус”.

Ловлю на себе пристальный взгляд Романова.

Реагирую максимально ровно:

— Я пойду. Залипаю. Сутки не спал.

— Сам дорогу найдешь?

— Ага, — протягиваю ему руку.

‍​

Выбираюсь за ворота, полной грудью вдыхая посвежевший вечерний воздух.

На улице ни души. Тот вариант проживания, когда других мало волнует, что творится за твоим двухметровым забором. Судя по торчащему из-за забора напротив шпилю какого-то замка, так оно и есть.

Достав из кармана джинсов ключи, трогаюсь вниз по улице, слушая отдаленный собачий лай. Блестящий багажник “лексуса” маячит, как красный флаг. Торможу напротив полутонированного водительского окна, рассматривая в отражении свою небритую рожу. Тру челюсть, с прищуром глядя на ворота дома, из которых только что вышел.

Принцесса, значит…

Положа на пояс руки, разминаю шею, пытаясь вернуть мозгам кровообращение.

— Блин, Стрельцов, дуй домой… — бормочу, снова глядя на “лексус”.

Постучав кроссовком по литому переднему диску, отхожу от тачки.

Провернув ключ в замке своего “форда”, усаживаюсь за руль и втыкаю ключ в зажигание. Опускаю стекло, чтобы разбавить духоту салона. Прикрыв глаза, слушаю бахнувший со всех сторон стрекот цикад.

Даю себе на раздумья ровно минуту, потому что, если не свалю через минуту, любопытство, сука, победит.

— Пф-ф-ф-ф… — бросаю на панель телефон, качая головой.

Опускаю спинку кресла, растекаясь по ней и скрещивая в лодыжках ноги на коврике. Прежде чем отключиться, настраиваю зеркало заднего вида на “лексус” и вдыхаю поглубже, чтобы заполнить легкие первосортным загородным воздухом.

Чуткость моего сна в данный момент равна нулю. Я с восемнадцати лет привык спать где придется. В универе подрабатывал таксистом. Меня не выперли с учебы только потому, что сирота. Потом армия, потом контракт. В двадцать шесть занесло в убойный отдел…

Отключаюсь мгновенно, прикрыв глаза сгибом локтя.

Просыпаюсь так же.

— Эй, алле? Есть кто дома?

Дернувшись, трясу головой, пытаясь проморгаться.

В салоне темно, по крыше тачки настойчиво стучат.

— Ау!

Пару секунд втыкаю в потолок, а потом поворачиваю голову.

В окне маячат тонкая талия и грудь, упакованная в желтое обтягивающее платье.

Джекпот, блин.

Ветер в моей башке никто не отменял.

Дернув ручку, привожу спинку кресла в вертикальное положение, замечая, что “порше” передо мной все еще на месте.

Без разницы.

Прочищаю сухую глотку, когда картинка за окном сменяется женским лицом в обрамлении пышных темных волос. Свет фонаря падает прямо на него, ни одной мелочи не упустить.

По крестцу проходит холодок.

Напрягаюсь, чтобы не выглядеть полным дебилом, у которого болт дерет ширинку.

Блять.

— Доброе утро, — изгибаются в чарующей улыбке полные женские губы.

— И вам того же, — сиплю, кладя на окно локоть.

Твою мать, какая красивая.

Не малолетка, это все, до чего сейчас могу додуматься.

Смотрю в черно-карие глаза на пол-лица, вдыхаю тонкий запах какого-то парфюма. Во рту собирается слюна, как у пещерного, сука, человека.

Не мешкая, карие глаза осматривают меня в ответ. Чертят на мне крест ото лба к губам и от виска к виску. Я вроде не урод, но и не красавец особый, поэтому не жду, что у нее вдруг выбьет пробки.

— Эм… — откашливается, заправляя за ухо волосы. — Вы не могли бы отъехать? Я тут, вроде как, зажата.

Просьбу сопровождает еще одна улыбка. Арсенал у нее впечатляющий.

Молчу, задумчиво потирая губы.

Зажата, это верно. Между фонарным столбом и моим “фордом”.

Снова делит мое лицо на четыре части, и кокетливо выгибает черные, густые брови.

Ну, че?

Доволен?

--">