Элен Блио - Мы не твои. Том2

полгода, но я встал. С глазами все обстояло еще хуже, чем с ногами.

Доктора были правы – время я упустил. Но все же…

На ноги меня поставили в Германии. А глаза вылечили в Москве.

Да, полноценно восстанавливать здоровье мне пришлось еще долго, мучали и до сих пор напоминают о себе боли в пояснице. Да и вижу я не очень хорошо. Особенно в сумерках. Или, когда солнце светит слишком ярко.

Как сейчас.

Я лежу на шезлонге, у бассейна, у того самого, где когда-то плавал мой Воробушек.

Поздняя осень на Кипре прекрасна. Нет удушающей жары, влажности.

Нет толп народа, нет мамочек, с вопящими детьми.

Я люблю детей, но не всех. Некоторые меня раздражают. Хотя, как ни странно, с Сандро – приемным сыном Тамерлана – мы дружим.

Наверное потому, что мы оба молчуны и ворчуны.

Да, да, компанейский парень, весельчак, мажор и плейбой Ильяс Умаров стал почти мизантропом.

Я не нашел моего Воробушка.

Раньше я думал, что слепота и инвалидность – вот самые страшные наказания за мои прегрешения.

Как же жестоко я ошибался.

Мир без Надежды – вот самое страшное, что могло со мной случиться и случилось.

И как бы я не пытался искупить вину – это моя кара.

Мир без Надежды. Кадар. Судьба…

Неожиданно резкий заливистый детский смех заставляет меня поморщится.

Все-таки дети тут есть. И родители, которые не умеют за ними следить!

Смотрю на белобрысого пацаненка лет трех, который стремительно летит по дорожке к бассейну. Она в специальном жилете для плавания, но это не значит, что прыгать в воду ему безопасно. И потом, он может шмякнуться, растянуться на дорожке, разодрать коленки.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Хочется прибить его нерадивую мамашу!

- А-ха-ха! Ма! Шматли где я! – он останавливается и машет, а потом подбегает прямо к тому месту где лежу я и с размаху бросается в воду, брызги разлетаются довольно приличные. Не могу сказать, что он меня окатил с ног до головы, но…

- Ник! Ник, стой! Туда нельзя, Ник!

Мне кажется, что меня засасывает в черную глухую воронку, память выбрасывает наверх самые яркие эпизоды прошлого, окатывая жидким азотом воспоминаний. Ледяным. А потом поджигает и я горю…

Голос. Этот голос…

- Ник, солнышко, я же просила тебя не прыгать в воду! Извините, пожалуйста…

Это нежное чириканье…

Я смотрю на стройную, невысокого роста блондинку. У нее идеальная фигурка. Прямые вытянутые блестящие волосы. Она словно сошла с рекламной картинки. При этом я готов поклясться, что все в ней натуральное, ну, за исключением подкрашенных локонов.

Она красивая. Очень красивая. Явно не бедная – в роскошном купальнике и пляжном халатике от известного бренда. И очки у нее тоже фирменные. Красивый маникюр, который я вижу, когда она поднимает их на голову, видимо для того, чтобы лучше меня рассмотреть.

Я медленно сажусь, так же приподнимая очки и вижу, как она становится бледной как смерть.

- Надя?

Глава 2.

- Надя?

Замираю и…умираю. По-другому не могу описать свое состояние. Словно все атомы внутри меня подчиняются какому-то абсолютно новому закону физики. Именно такое состояние, наверное, называют «ни жива, ни мертва».

- Ма!!! – вопит из бассейна храбро барахтающийся там Ник, а я не могу заставить себя сдвинуться с места, повернуться к сыну.

Ильяс. Передо мной на шезлонге сидит Ильяс.

Тот самый Ильяс, который когда-то почти на этом самом месте отчитывал меня, потому что я играла в пляжный волейбол не с теми парнями.

Тот самый Ильяс, который ругался со мной, протестуя против процедур, назначенных доктором и уколов, которые причиняли ему боль.

Тот самый Ильяс, который шептал слова любви, прижимая меня к себе, обжигая мою кожу своим дыханием.

Ильяс Умаров. Мальчик мажор с обожженными ногами и такой же обожжённой душой.

Надя. Он назвал меня Надя. Почему? Как он… Как он мог меня узнать? Он ведь был слеп тогда? И потом… я совсем не похожа сейчас на того Воробушка, каким была еще четыре года назад!

Я совсем другая и внешне и, наверное, внутренне.

В голове сразу какой-то бешеный коктейль из мыслей, вопросов, замечаний.

Что делать? Что мне делать?

- Надя, почему ты молчишь?

Он собирается встать, а мне дико страшно от того, что он сделает это. Что он дотронется до меня, и я пойму, что он настоящий и… И тогда все.

Вся моя выдержка полетит --">