Джасинда Уайлдер - Засранец Бэдд

меня за спиной глубоким, хриплым, сонным голосом.

Я гордилась тем, что не подпрыгнула от испуга, даже не смотря на то, что он подкрался ко мне почти беззвучно.

‒ Ага, такая была задумка.

‒ Как на счет прощального поцелуя?

Я отказалась даже обернуться.

‒ Ни шанса.

‒ А прощального траха?

‒ Нет уж. ‒ Спокойно, Мара... стой на своем.

‒ А может прощальный минет? ‒ Его голос прозвучал рядом с моим ухом, вибрирующий, рокочущий, довольный. Дразнящий в основном, но и частично с надеждой... все же знают, как мужчины к этому относятся: смеясь, предлагают минет, вуалируя его под шутку, но надеясь, что это желание осуществится.

‒ Дай-ка подумать... нет. ‒ Я провернула дверную ручку. ‒ Прощай, Зейн. Все было изумительно.

‒ Знаешь, что было изумительно? ‒ спросил он, положив свои руки на мои бедра. ‒ Наблюдать, как ты пыталась влезть в эти джинсы.

Я развернулась, прижавшись спиной к двери в попытке держаться подальше от жара и возбуждения, которые возникли от его близости.

‒ Ты наблюдал?

‒ Морской котик, помнишь? У меня поверхностный сон, и я легко просыпаюсь. ‒ Он жестом показал на кофейник, который стоял на столешнице в нескольких метрах за нашими спинами. ‒ Плюс несмотря ни на что, я встаю в четыре утра.

‒ Вот кто заварил кофе, ‒ ответила я.

Черт, черт, черт меня подери. Он был обнаженным. И возбужден. Так, что мог гвозди забивать.

Он увидел, что я на него таращилась, и усмехнулся.

‒ Итак. Мы обговорили прощальные поцелуи, трах и минет... как на счет прощального кофе?

‒ А штаны ты натянешь?

‒ Скорее всего нет. Мне нравится показывать тебе, от чего ты отказываешься.

‒ Тогда никакого прощального кофе. ‒ Я нахмурилась, глядя на него. ‒ И у тебя слишком завышенное мнение о своем члене... и том, как меня к нему тянет... не так ли?

Он передернул плечами.

‒ Хочешь сказать, что для этого нет причин?

Я действительно не могла так сказать, но будь я проклята, если признаюсь в этом.

‒ Прощай, Зейн. ‒ Я повернулась к двери, положив руку на дверную ручку.

Он раздраженно вздохнул, позволил мне открыть дверь, а затем схватил меня за запястье, дернул на себя, повернул лицом к себе, ногой закрыл дверь и прижал меня к ней спиной.

Мы стояли лицом к лицу, его дыхание опаляло мои губы, а руки легли мне на бедра.

‒ Эмм... Зейн?

Он укусил меня за нижнюю губу.

‒ Ммм?

‒ Мне казалось, что мы согласились все не усложнять?

‒ Ты заявляешь, что это сложности? ‒ прошептал он мне на ухо, его руки скользнули вниз, чтобы обхватить мои ягодицы, а затем он припал губами к моей шее, и мне стало трудно дышать.

Я окаменела. Голова откинута назад, вздох застрял в горле, от ощущения, как его рот движется от боковой стороны моей шеи к подбородку и вниз до ключиц. Черт, черт, черт, это именно то, чего я боялась.

Потому что теперь его рот касался моей кожи, и у меня снесло крышу, как сказала бы моя дорогая ирландская бабуля, и мне с трудом удавалось вспомнить, почему я должна уйти.

Стоп... а чем занимались мои руки? Где были мои руки?

Черт возьми! Глупые предательские запястья перекочевали вверх и расположились между нашими телами, а затем я почувствовала его член в своих руках, просто потому что не могла находиться так близко от его волшебного органа, не наложив на него руки.

‒ Эм, ‒ сзади послышался юношеский голос, ‒ вы в курсе, люди изобрели такие клевые штуки, которые мы, дети, любим называть спальнями. Там даже есть двери, которые можно закрыть. Просто... к слову... как-то так.

Я ахнула от удивления, выглянув из-за Зейна.

Не старше восемнадцати, он был высоким и стройным, волосы в беспорядке, по бокам выбриты налысо, а сверху ‒ длинные и кучерявые, темно коричневые, почти черные. На нем была пара мягких спортивных брюк с подтянутыми выше щиколотки манжетами, а торс оказался обнажен, показывая небольшие мышцы и татуировки на предплечьях, изображающие переплетение геометрических фигур и математических символов. Он чем-то походил на Зейна, так что я была почти уверена, что это один из семерых братьев, которых, насколько я помнила, Зейн вчера упоминал.

‒ О, привет, Ксавьер, не знал, что ты уже проснулся. ‒ Зейн отстранился от меня и повернулся лицом к брату.

‒ Вот дерьмо, Зейн! ‒ поежился младший из братьев. ‒ Ты разгуливаешь по округе с этой штукой и глушишь детенышей тюленей? Боже! Убери ее, мужик!

‒ Детенышей тюленей? Нет. Кто бы смог поднять руку на этих милашек? --">