Галина Луговая - Розовый букет неудач

из комнаты. Это её очень злило, она возмущалась, что она — какое-то невиданное моё снотворное, а ей видите ли не с кем поговорить. Но ей было с кем поговорить, у неё была разветвлённая сеть знакомств, которая с каждым лежанием нею в больнице прирастала новыми именами соседок по кроватям.

До чёрта у неё было с кем поговорить, включая родственников, коллег, знакомых, нажитых за семьдесят лет жизни.

Я стала мечтать, чтоб она хоть бы в церковь стала ходить, или в секту ударилась. Но — нет, не тот случай. Ей нужна была только я.

Самое интересное, что я действительно уже даже стала присматривать себе мужа, но — блин — меня не пёрло: собутыльница я — никакущая, цыганочку с выходом не танцую, по баням в тесной компании не парюсь А лав- стори не складываются. Ну нечем мне матери помочь, ну нет ей зятя.

А сама себе думала: Почему я должна всю свою жизнь положить на её удовлетворение? Как от неё избавиться? Почему она ничем и никем кроме меня не занимается? Вот у меня есть брат, у него — дети. Я бы ему ползарплаты отдавала, если бы он её к себе забрал. Но — нет, в деньгах он очень нуждался, но на моё предложение ответил: "И речи не может быть!".

Кстати, о брате.

4. Брат

Мой бедный- бедный брат… Он был на шесть лет старше меня, но его уже год как нет. И если рассматривать его становление, которое естественно и привело к столь раннему финалу, ибо становление это есть вектор…

Надо иметь огромные человеческие силы, чтобы через время, через период жизни понять, что этот когда-то с юношеским задором простым карандашом во многом ситуативно на вечеринках начертанный вектор вёл несколько не туда, не к цели о которой мечталось… А вот же — невдалеке замоячило уже здание заброшенного рыночного сар…

Короче, с годами осмысленно изменить свою жизнь далеко не всем под силу. И даже не в волевых качествах со знаком "плюс" дело, а во взятых на себя обязательствах, которые честный человек не в силах отринуть, отбиваясь от понавесившихся на него кровососущих. Вот из этого синтеза отсутствия силы воли и честности за взятые обязательства и состоял мой несчастный безвременно ушедший брат.

Он был абсолютный красавец восточного типа, кареглазый кучерявый брюнет с усиками, спортсмен с кучей грамот по всему: бегу/ прыжкам/ плаванью… И это были не какие-то заманушные фикции, парень окончил так называемый специализированный "баскетбольный" класс, куда со всего города набрали перспективных ребят- одногодок, чтоб им было удобнее тренироваться в соседнем от школы спроткомплексе.

Никакого высоченного роста из него не получилось. Обычные 185, просто дорос он до них в четырнадцать, а то и раньше лет, а дальше несмотря ни на какой баскетбол не вырос. Бриться ему тоже лет в четырнадцать пришла пора. Некоторые учителя считали, что он сидит в классе как дебил- переросток, отказываясь верить в его возраст. Но это такая скороспелая кавказская порода.

Так вот, на эту кавказскую породу положила глаз двадцатипятилетняя учительница испанского языка. Теперь, когда мне уже под сто лет, то я представляю, что двадцать пять — тоже не так уж далеко от пятнадцати, поэтому разглядываю эту лав-стори совершенно безучастно.

Не знаю как бы реагировал на этот успех брата наш отец, если бы самостоятельно разбирался с данной жизненной ситуацией. Но — не случилось. Мать же чуть из себя не выпала, когда об этом узнала. А главное — от кого…

Парочку засветила классная руководитель моего брата — учительствующая дама слегка за сорок. Она как раз переходила с этой работы на повышение — в другую школу завучем, и видимо из каких-то обуревавших лично её внутренних чувств кинула напоследок эту милую гранату.

Что тут началось! Армагеддон. Нет бы смотреть на эту историю как на крупное достижение, даже победу: "Надо же, обзавелся!" С годами я несколько раз спрашивала мать почему она так возмутилась, что тут для нас плохого, у нас же не девочка. И она объясняла, что парень должен пройти этапы взросления, то есть бегать, ухаживать, влюбляться… А не вот так сразу получить всё. Ещё мать гневно перечисляла, что эта учительница- на девять лет старше брата разведёнка с маленьким сыном, и о! — окончательный ужас- еврейка. Я в свои десять- одиннадцать лет нифига из маминого перечня не понимала, кроме того, что учительница эта каким-то боком, но почти член нашей семьи. Короче, пропустил мой брат конфетно- букетный период своего мужания. Не дала --">