Оксана Александровна Ильина - Прощение для мажора

я понял, что таким образом он откупается. Мои запросы становились больше, назло ему, и в итоге я просто оборзел, но тот продолжал потакать мне. Что злило еще больше. Мама тоже делала вид что смирилась, но я видел, как она побелела и схватилась за сердце, когда отец не явился на очередной семейный ужин. Игнат относился к этому спокойно, бизнес есть бизнес, он никогда не замечал слез матери. Отучился, свалил за бугор, поступил там, не без помощи отца конечно и строил свою карьеру. Наверное, в тот момент, я окончательно озлобился, осознав, что мои попытки вернуть отца в семью бесполезны, и облегчить страдания мамы никак не могу. Особенно бесило, что брат уехал, бросив все на меня, а я не мог свалить, оставив маму одну… Помню, как отец преподносил заслуги Игната, не забывая уколоть тем, что я нифига ничего не достиг, и не отчислен из института лишь благодаря тому, что он замолвил словечко. А я лишь дерзил и замыкался в себе, пускаясь в очередной загул…

Макс замолчал словно вспоминая события того дня, а я слушала его почти не дыша, он открыл мне много нового, Игнат особо не рассказывал о своем детстве.

– Я даже не помню, когда впервые попробовал наркотики, наверное, был пьяный в хлам, или же в бешенстве. Опомнился лишь, когда понял, что подсел, но тогда уже было так плевать… Это помогало отвлечься от всегда расстроенной мамы, от вечных нравоучений отца, я просто кайфовал и меня уносило все дальше. А то, что было потом как в тумане, почти не помню твоего похищения, аварии, как угрожал вам пистолетом. Все эти годы пытался вспомнить, и в памяти всплывал твой ненавистный взгляд и вопрос "Что с тобой не так?" И честно, я старался понять, что со мной не так, на это у меня было достаточно времени, но так и не нашел ответ, наверное просто я такой… Меня бесит до безумия собственная никчемность, то, что столько лет пытался наладить отношения в семье и в итоге на все плюнул. Когда сбежал, думал, что без меня все наладится, ведь здесь будет Игнат… А все вот как вышло.

– Он не рассказывал мне о том, что было с вашей мамой…– я не знала, что сказать, язык, словно онемел, выдавила то, что первое пришло на ум

– Конечно, брат не считал переживания мамы проблемой. Он был как отец, всегда стремился к нему в бизнес. Наверное, ты тоже заметила, что Игнат может бесконечно пропадать на работе…

– Нет,– внутри меня поднялся ураганом протест,– У меня не было возможности это заметить! Потому что муж постоянно был занят поисками тебя!

Брови Максима сползли к переносице, и от этого глаза казались еле заметными полосками, его губы сжались, а желваки на скулах заходили с бешеной скоростью. Втянув с шумом воздух, он произнес охрипшим голосом:

– Не было и дня, чтоб я не жалел о том, что не вернулся раньше. Если б это было в моей власти, я, не задумываясь, поменялся местом с братом. Я бы все отдал, ради того, чтоб оказаться в том проклятом самолете вместо него! Но это не в моих силах, я снова не могу ничего изменить. И ты можешь обвинять меня и ненавидеть сколько угодно, но никто не сможет винить меня больше чем я сам!

Я видела, что он говорит правду, видела непомерное горе в его глаза, лицо искаженное невыносимой болью, которую Максим тщательно скрывал до этого. Неожиданно поймала себя на мысли, что хочу облегчить его страдания, сказать что-то, что снимет часть вены. Поняла, что, сколько бы я не сыпала обвинениями, это не вернет мне любимого, и не облегчит муку от его потери, а лишь продолжит выжигать меня ненавистью изнутри.

– Я бы могла сказать, что ты ни в чем не виноват, ведь это ничего уже не изменит,– начала я осипшим голосом.– Но это будет ложью, так же, как и то, что только ты виноват в его гибели. Игнат сам выбрал этот путь, его никто не заставлял и даже не просил… Я умоляла миллион раз оставить тебя в покое, и больше не искать. Но он не слушал мои доводы, мне казалось, что ему нравится эта гонка, словно какая-то своеобразная игра. Игнат несколько раз обещал мне, что больше не уедет. И стоило кому-то сообщить, что тебя видели там-то, там-то, как у мужа загорались глаза, и он бросался на поиски сломя голову…

– Жень это уже ничего не изменит и не снимает с меня вину…

– Максим,– кажется, я впервые назвала его по имени.– Я не снимаю с тебя вину, не могу, потому что отчасти это так. Ты виноват, так же как я…

Отвернулась, вцепившись руками в дерево, в горле застрял комок, и слезы безжалостно душили. Но, все же, преодолев боль, пересилив себя, произнесла то, о чем боялась даже --">