Лидия Анатольевна Сивкевич - Опиум

меня ещё больше, сведя с состоятельным посетителем клуба.

Костя занимался перекупом автомобилей, был неплохо сложен, романтичен и трахал так, что я избавлялась от всех полученных за смену стрессов. Он забирал меня с работы каждый день, дарил цветы не реже чем раз в неделю и обновил весь мой деревенский гардероб на стильную качественную одежду. Спустя четыре месяца отношений я переехала в его дом, обставила интерьер на свой вкус по его настоянию и просыпалась каждое утро со счастливым глубоким вдохом. Сказка закончилась с первым синяком. Было поздно бежать – он сделал меня зависимой и беспомощной, разучил решать личные проблемы.

Спрятав под двумя слоями пудры и тонального крема синяк на челюсти, я впервые вышла на смену в должности директора ночного клуба. На работе я чувствовала себя королевой. Я решала столько вопросов и управлялась со столькими обязанностями, что начала верить в себя. Пришла однажды зимним утром домой и сказала Косте, что ухожу. Уже спустя полчаса я была убеждена, что уйти от него могу только на тот свет, а спустя час я искренне надеялась, что вот-вот туда отправлюсь. Но нет. Он избил меня так, что я дважды потеряла сознание. Затем посадил в одну из машин, что ждала ремонта в его гараже после аварии, и врезался в дерево, хорошенько помяв ту сторону, где сидела я.

Проведя три месяца в больнице после «аварии», я потеряла интерес к жизни. Больше физической боли меня убивала только идеальная картинка, которую видели все остальные со стороны. Костя приходил каждый день, когда сам выписался после ДТП. Приносил цветы, мои любимые блюда – пасту с беконом и тирамису, которые сейчас я ненавижу до тошноты. Заботливо поправлял подушку на моей больничной койке, как тот идеальный мужчина из сериалов на канале «Россия». Своей галантностью заставлял медсестёр кидать завистливые взгляды, и они добивали меня.

Как только смогла стоять на ногах, я обратилась в полицию. Костя откупился и сломал мне руку, которая к тому дню только успела срастись.

Эта ситуация накрыла меня, сдавила так, что я смирилась. Сказали бы мне, что такое возможно, и я бы покрутила у виска. На деле же, это быстро стало моими буднями. Я существовала бы в этом аду и дальше, но вселенная дала мне чересчур убедительный толчок для побега.

20 августа, вс

Волнение было вещью мне практически не свойственной. Я всегда считала это своей суперспособностью. Вот и сейчас, твёрдо шагая шпильками по Москве, я пробиралась с окраины к центру. Вооружившись навигатором и облачившись в лучшее своё платье, я следовала к месту, в котором надеялась начать новую жизнь.

За десять минут до назначенного времени я вывернула от остановки общественного транспорта на широкую теневую улицу. В самом её начале я даже не могла предположить, где спрятался тот самый клуб, но пройдя двадцать метров, наткнулась на лестницу, уходящую вниз. За чередой широких и невысоких ступеней, облачённых в чёрную плитку, пряталась в тени непроницаемая стальная дверь. Ни рекламных объявлений, ни таблички с часами работы, ни пресловутой наклейки «Объект под охраной». Лишь фасад в пять этажей и на самом верху угловатые буквы свинцового цвета: «Опиум».

Я наступила на верхнюю ступеньку и лестница под моими ногами подсветилась. Сделав шаг обратно на тротуар, я выудила из лакированной чёрной сумки телефон и набрала номер, который дала мне Ира.

– Да, – ответил звонкий живой голос в трубку.

– Привет! Это Рита, я от Иры.

– Привет, ты на месте?

– Я возле лестницы к цокольному этажу, мне сюда?

– Сюда, подожди пару минут. – Парень отключился, а я продолжила осматриваться.

Мимо проходили люди, некоторые спешили и широко шагали по серой плитке, другие мелкими шагами плыли по стороне, на которую падал краешек обеденного солнца. Припаркованные машины выстроились в безупречные ряды, словно танки на параде. Ни одного свободного местечка я не нашла, насколько могла просмотреть улицу с высоты своих 175 сантиметров. Лишь напротив входа в Опиум пустовали три клочка асфальта, хоть никаких запрещающих цепей или указателей их и не охраняло.

Я снова обводила взглядом череду белых окон на тёмно-шоколадных фасадах, когда дверь запищала. Молодой парень, на вид не старше двадцати пяти, лениво поднялся по ступеням:

– Привет, ещё раз! – бодро произнёс он, совсем не похоже на свои медлительные движения. На смуглом, круглом лице проявилась улыбка, при этом уголки пухлых губ смотрели --">