Мари Соль - Измена. Мой непрощённый (СИ)

Это он не со зла.

— Я знаю, — буркнул в ответ.

— Неужели всё так серьёзно? — голос её задрожал. И я крепче сжал зубы. Неизвестно, что лучше — отцовское недовольство, или мамино сочувствие.

— А как же дети? Неужели, я больше не увижу моих дорогих внуков? Диночка и Давид! О! — она разрыдалась…

Один только Бог знает, чего мне стоило не выкрикнуть: «Хватит!».

Я и сам укорял себя множество раз. Хватит! Довольно! Сил больше нет. Ведь судьба наказала меня. Разве не так?

Вспомнилось тут же Снежанкино личико, испуганный взгляд синих глаз.

— Илюшенька, как же это? Никитка… Господи! — шептала она, с каждым словом бледнея всё больше.

Я целовал её руки и убеждал, что всё излечимо. Хотя в голове неустанно крутилось: «Не всё! Чёрт, не всё!»,

Она не винила себя, но однажды сказала серьёзно и взвешенно:

— Лучше бы я умерла тогда.

Я не стал уточнять. Понял и так! После того, как Снежана узнала, что я женат…

Я не сразу сказал. А признавшись, получил отворот-поворот. Она объявила мне, что лучше закончить сейчас. А я не стал спорить! Однако вернулся в Торжок, сам не знаю зачем. По делам? Но я мог бы не ехать. Послать заместителя. Дело не срочное! Но мне нужно было поехать туда самому. Словно чувствовал…

Её телефон в тот раз молчал очень долго. А, когда, наконец, взяли трубку, то я услышал чужой, незнакомый мне голос.

— Не звоните сюда больше никогда, слышите! — огорошил он своим криком.

— Ч-то? Где Снежана? — спросил, прерывая ругательства.

— По вашей вине она чуть не умерла! По вашей! — обвиняла какая-то женщина.

Это была её мать. У которой я чуть ли не силой выведал, что Снежана хотела напиться таблеток и умереть. Причина была очевидна! Делилась ли она с матерью планами о том, что повстречала приезжего? Что это он приезжает примерно раз в месяц, и дарит охапки цветов?

Я пожалел в тот момент, что насмерть не сбил её пса. Я множество раз об этом жалел, хотя очень люблю животных! Тогда бы потребность увидеться снова не была так навязчива и неотвратима.

Я думал об этом каждый раз, держа её тело в объятиях. Любя её, в тот, самый первый. Входя до конца…

— Я преступник, убить меня мало, — констатировал я, откинувшись на спину. Номер в отеле, что нас приютил, обладал теплотой и уютом.

— Если бы все преступления были такими приятными, — прошептала Снежана, прижавшись ко мне своим телом.

В тот раз её откачали. И врач мне сказал, что Снежана беременна. Это было весной. А летом Настя подала на развод!

Настя… Я снова дышу через раз, вспоминая объятия. Её голос, запах волос. Динка сказала, что к ним приходил «взрослый дядя».

— Что значит, взрослый? — спросил я у дочки.

Она оказалась единственным человеком, который не отвернулся от меня в этот трудный период. И плевать, почему! Я дорожил каждым проведённым с ней часом.

— Ну, он такой нарядный, в рубашке, — протянула она, — У него ещё бородка смешная, в полосочку.

Я вспомнил Эльдара. Его седовласую поросль. И то, как он себя вёл в ресторане. Мудак! Думал, что я поверю в его легенды о том, что они с Настей «просто друзья»?

— Как бы там ни было, вы ей не пара, — высказал старый дурак.

— А кто же ей пара, по-вашему? — рявкнул я, — Вы?

— Человек, который станет её уважать и беречь, — произнёс конкурент.

Он уже метился! Ещё в тот раз, в баре, я понял, что он неспроста кружит рядом с ней. И теперь…

— Мышонок, — обратился я к дочери, — Слушай, а ты могла бы за этим дядей понаблюдать?

Дина нахмурилась:

— Понаблюдать?

— Нуу, — я бросил расплывчато, — Послушать, что он говорит твоей маме.

Дочка хмыкнула:

— А зачем?

— Ну, — повторил я, — Вдруг он обижает её?

— Нет, — ответила Дина, — Дядя Эльдар хороший! Он нам яблок принёс.

Я сжал кулаки и медленно выдохнул. В этот момент позабыв обо всём.

— Значит, всё-таки, дядя Эльдар?

— Ага, — беззаботно ответила дочка, — Но ты не волнуйся! Я никогда не стану звать папой никого, кроме тебя.

Я откинулся на спинку дивана, уставил взгляд в потолок. Нащупал им выемку. След от бутылочной пробки. На новый год как-то раз открывали шампанское… С тех пор Настя гнала меня вместе с бутылкой во двор.

Я вспоминаю объятия. Снова и снова! И голос, простой и знакомый:

— Возьми, — как будто не жалко.

Но я не смогу, не посмею…

«А у тебя разве есть выбор?», — забавляется разум. --">